Сказки зимнего перекрестка - Наталия Ипатова

Ну, что мой Вегар — мужик здоровый, я, кажется, уже сказал. При свете керосинки я и лицо его разглядел как следует: большое такое лицо, глаза светлые, прозрачные, нос… ну, международный такой нос картошкой. На вид лет тридцать пять, может, сорок. Пижонская трехдневная щетина а-ля Кристофер Ламберт. Не то впрямь викинг, не то родной отечественный Степан. Может, старовер, а может — фанатик-толкиенист из игровой тусовки, из этих, что назовется, скажем, Ингваром, понавешает тебе такой лапшищи, что ни в жизнь его на слове не поймаешь, а по паспорту выйдет самым рядовым Игорем, если не Егором. На перекрестке, так сказать, веяний.

Обведя взглядом внутренность дома, я отказался от обеих версий. Толкиенисты бедны, как церковные мыши, и не только о ярочках, о себе заботиться не в состоянии. А в староверов я не верю. Скорей, и вправду новый русский. Пока он делает свой бизнес в городе, здесь кто-нибудь местный глядит за его скотиной. Приезжает сюда на рождественские… и всякие другие каникулы, как на дачу, за тишиной и экзотикой, отпускает сторожа и живет. Неплохо, скажем так, живет. И, похоже, не один: на лавке я заметил спицы с вязанием. А то, что играется не в русскую старину, а в варяжскую, так то его дело. Ха! А может, это его приятели над ним подшутили? В смысле, когда выложили меня к нему на лыжню? Не в меня, а в него упиралась эта людоедская шуточка? От этой мысли почему-то стало легче. Наверное, было бы слишком неприятно ощущать себя жертвой чьего-то целенаправленного злого умысла. Лучше уж — дури. Хотя это кому как.

Хлопнула дверь.

— В порядке… ярочки?

Он сделал знак о'кей и без слов пошел вынимать из печки ужин.

— Праздник сегодня, — вымолвил он наконец. — Давай отметим, что ли. Ключи я сегодня получил, — добавил он ни к селу, ни к городу.

— Поздравляю.

Кряхтя, я слез с печи, кутаясь в одеяло как в царственный пурпур. Вегар налил мне миску похлебки с салом. На второе — здоровенный кусок баранины без всякого гарнира. Чай на травах аромата неописуемого и сразу от всех болезней. Хлеб, между прочим, у него тоже был своей выпечки. Мне по душе такая крутизна.

— Непьющий я, — признался он, улыбаясь.

Я, кажется, теперь тоже.

Улыбка у него была самая обаятельная из всех, какие я когда-то видел. Она раздвигала щетину в золотые лучики, и из нее возникали ровные, крепкие, белые зубы. Я себе «хорошего мужика» так представляю.

— Хозяйка не возразит, что я здесь?

Он посмотрел на меня недоуменно. Я кивнул на вязание.

— Ах, это! — он смутился. — Это сам я, в свободную минуту. Один живу. Бирюк.

Неловко вышло. Я сел в лужу, а он остался в рамках своего имиджа, потому что у викингов вязание как бы и вовсе достойное мужчины дело.

— Ты откуда взялся? — наконец соизволил поинтересоваться мой хозяин.

— Из города.

— Я понял. Из какого?

Настал мой черед взглянуть на него, как на недоумка.

— Из Свердловска… тьфу, Екатеринбурга, не привыкну никак. Знаете, я ведь и сам не понимаю, что со мной приключилось. Неприятности на работе, поругался с женой, она ушла, я выпил, лег, смотрел телевизор. Потом темнота, провал в памяти. Очнулся в снегу. Кто меня туда завез, зачем, как далеко? Я хотел бы знать! А докуда здесь ближе?

— Так! — сказал он, кладя ладони на стол. — Во-первых… я не знаю, что такое телевизор.

Ну да, век «Вольво» не видать! Слово, кстати сказать, он выговорил совершенно правильно и без малейшей запинки.

— Что с женой поругался… тоже бывает, понимаю, как себя. Хотя, мне кажется, это бесполезно. Но… м-да, ладно. Терпеть не могу поучать. Что напился… извини, есть лучшие способы утишить душевную боль.

— Например? — с вызовом спросил я.

— Работа, — буднично ответил он, и на его скулах обозначилось что-то похожее на желваки, будто продолжал какой-то давний спор. — Ну да леший с ним. Так получилось. Сразу скажу, что думаю: твоей вины здесь нет. Моей тоже. До… Свердловска тут, скажем так, далековато…

— Дерьмо! — меньше всего мне хотелось под Новый Год исполнять сакраментальную роль героя «Иронии судьбы». — Куда ж это меня завезли?

— …равно как и до любого другого вашего города.

— Что значит — «вашего»? Не вашего, что ли?

— У меня здесь городов нет.

И, не давая мне разинутого рта закрыть, продолжил задумчиво:

— Наверняка это штучки Норны. То ли по старости недоглядела с Вратами, то ли сознательно какую каверзу замыслила. Ай, второе скорее! В любом случае, Дмитрий, ты угодил ей под горячую руку. И только она одна может вернуть тебя на прежнее место. Если ты, разумеется, остаться не захочешь.

Я фыркнул в чай, взмахнул руками и в панике схватился за ускользающее одеяло. Тогда я и знать не знал, что означает — остаться. Если Ирка первого с утра позвонит и обнаружит, что меня нет, то подумает, будто я тоже встал в позу, что мне есть куда уйти, и наша ссора продолжится.

— Нет уж, увольте. У меня какая-никакая, но работа, какая-никакая, но семья. У меня… годовой отчет, между прочим. Скажите лучше, как найти эту вашу Норну? И как с нею разговаривать?

— Разговаривать с ней, — сказал мой хозяин, внезапно развеселившись, - нужно вежливо. Норна — чрезвычайно могущественная, вздорная старая ведьма. Если она обнаружит, что добилась своего, она тебя отпустит. Только так, и не иначе. Если же нет, с нее станется и зло на тебе сорвать. Будешь скитаться по циклу, пока не потеряешь всякую надежду и не осядешь навечно, скажем, у Иманта. Но стоит верить в лучшее.

— Итак, — я поерзал на скамье, — вернемся к вопросу о том, как до нее скорее всего добраться.

— А вот тут надо поразмыслить, — заявил Вегар, подпер щеку рукой и замолчал как камень. Погрузился, по-видимому, в размышления. Я терпеливо ждал. А что еще мне оставалось?

Наконец он пришел для себя к какому-то решению.

— Сегодняшней ночью я тебя никуда не выпущу, — сообщил он мне. — Я должен убедиться, что ты в порядке. С утра посмотрим. Учти, парень, никому из нас неохота ссориться с Норной, так что наша помощь тебе распространяется лишь до определенных пределов. Самый короткий путь к ее Вратам — вспять по моей лыжне.

Он прицокнул языком, будто не все сказал. Так и оказалось.

— Но туда я тебе ходить не советую. Если она забросила тебя сюда не сдуру и не сослепу, а по какой-то своей прихоти, то с тобою случилось еще слишком мало, чтобы она вот так, запросто, тебя выпустила. Это так, из общих соображений. Ну а кроме того… есть закон, запрещающий попятное движение. Что было, то было. В наших руках лишь будущее. Это и этика, и эстетика, и норма бытия. Подчиняясь закону, и я не пустил бы тебя обратно по своей лыжне, и Норна бы тебе свои Врата не открыла. Хотя я говорил уже, Норна — исключение. Она из тех, кто устанавливает законы. Она в какой-то степени может невероятное. Со своей стороны я все же посоветовал бы тебе гарантированный путь. Вперед.