Милорд и сэр - Екатерина Федорова

– Леди Клотильда! – отчаянно проорал он, кое-как продолжая считать в промежутках между ором. – Шестнадцать, семнадцать… Эльфийский меч! На них! Восемнадцать, девятнадцать…

За спиной раздался характерный быстрый посвист – звук, который может издавать только меч, стремительно покидающий свои ножны. Костяной стук начал перемежаться влажными рубящими шлепками… А к спиральному усу перед Серегой добавилась еще и чернильно-синяя лоза, то и дело норовящая распахнуться длинной узкой пастью. С капельками ядовито-синей жидкости по краям. И только взмахи серебряно-сияющего меча в руках Сереги отпугивали ее на более-менее безопасное расстояние, заставляя вновь охлопываться в могучий жилистый жгут толщиной с ногу взрослого мужчины…

На всем протяжении городских стен стражники отчаянно рубились с озверевшей флорой.

В городе, куда Серега мимоходом бросил взгляд, обстановка была не лучше. Даже гораздо хуже. Сквозь стены домов густо прорывались мощные побеги, больше напоминавшие не банальные цветочки-росточки, а, скажем, резвящихся среди картонных домиков удавов… или щупальца осьминогов. Земля вокруг домов змеилась, как шевелюра Медузы Горгоны. Побеги, проходя сквозь каменную кладку стен, превращали их в сита. Строения подкашивались, опасно накренялись. Петли щупальцев-побегов рвались вверх, на вторые-третьи этажи, змеями влезали в стены, разносили вдребезги тяжелые ставни на окнах. Мучительного мычания, лая и ржания домашней скотины в городе не было слышно. Видимо, с ними уже было покончено. Зато многоголосо орали и выли по всему городу перепуганные люди… В извивах сине-зеленых, просто зеленых и просто синих плетей, клубками вьющихся вокруг верхних этажей, то и дело мелькали человеческие тела. Иногда устрашающе маленькие – дети… Лозы вокруг них тут же распластывались – и корчащиеся тела исчезали, как будто их и не было. А стволы толстели, раздувались. И выкидывали громадные цветочные почки – до жути напоминающие человечьи головы, срезанные и затем косо прикрепленные к стеблям…

И только в лагере Священной-энд-Нетленной, вольно расположившемся за стенами города, все было тихо и спокойно.

Пучок лиан, стремительно вырвавшийся откуда-то снизу, мощным объятием обхватил Серегины ноги, лишая возможности хоть как-то двигаться. И пополз выше, к поясу, покрываясь жжено-коричневыми ссадинами от эльфийского меча, но упрямо продолжая свое движение…

Ядовито-синяя лоза оскалилась и впилась ему в правую руку. Резко дернула на себя – на отрыв. Связки и кости затрещали…

– Сорок восемь… сорок девять… Пятьдесят! – прохрипел Серега. – Ябет… виторпус… тенатс ад сел!

…И кончилось разом все – все, кроме криков. Лианы и прочие смахивающие на удавов побеги растаяли в воздухе. Будто и не было. По Серегиным ногам шелестнуло холодком, и они враз снова оказались на свободе…

Клоти за его спиной дышала с тяжелыми хрипящими посвистами. Потом, видимо, ворохнулась, тяжко брякнув доспехами. И вдруг хрипы и посвисты разом затихли – уж не дышать ли перестала?

Серега крутанулся на подгибающихся ногах. Леди Клотильда, приникнув к парапету, взглядом тоскующей Ярославны вглядывалась в дали за городской стеной.

– О-о… За стеной смотрите, сэр Сериога! – проговорила наконец она загипнотизированно-медленно.

И он посмотрел за стену.

Нет, там не было полчища медузьих побегов. Но в полумраке посветлевшей вдруг отчего-то ночи на уровне дебровских стен материализовались из пустоты кроны деревьев. Гигантские, разлаписто-шумящие – словом, в точности такие же, какие росли во всех здешних лесах. Вот только прежде их тут не было и в помине…

И теперь люди вопили уже в основном за стеной, а не в городе.

– Все, – сказал Серега и обессиленно сполз по стене. – Все…

А потом окунулся в блаженное забытье сна. Прямо у парапета… И не слышал во сне, как прибежали стайкой уцелевшие вассалы, на телеге переправили спящего в замок – со всем почтением, как святые мощи – и на руках занесли в спальню. Сергей Владимирович Кановнин спали-с. Его город тем временем подсчитывал потери, поминал мертвых… – и подбирал на диво богатые и бесхозные ныне трофеи, оставшиеся после воинства Священной комиссии, почти поголовно растворенного в корнях выросшего в одночасье под городскими стенами леса.

Наутро его разбудила Клоти. С размаху уселась на кровать, мрачно помолчала, зевнула и пробурчала:

– Сэр Сериога… Плохие вести, но помните, Всевышний нам их посылает, чтобы победа слишком уж медом не казалась…

Он неохотно разлепил веки. Вяло встал, натянул штаны:

– Слушаю.

– Первая – и самая ужасная для вас, сэр Сериога – погиб ваш Тишайший… Понимаю, для рыцаря разлука с конем – это… я даже слов не найду…

– Дальше.

Потерю кроткого мерина он как-нибудь переживет. Хоть и грустно, конечно. Добрая была коняга, безответная… И ни разу его не подводила – ни на отдыхе, ни на дороге.

– Остальное – уже не так страшно. Погиб лекарь…

Сереге сразу припомнился сухонький бледный старичок, нервно потиравший ладони. Абсолютно никому не нужный в этом мире…

– Кинулся выдирать у петель ребенка. Его выдрал, а сам… Потом – из ваших смердов, то есть подданных, с которыми вы в город вернулись, уцелело только четверо…

Они тогда пробрались в лагерь Священной к его истерзанному телу – чтобы спасти. Они и спасли…

– Еще погибло больше трети ваших вассалов. Но их сыновья и прочие родственники-наследники уже вызваны в город. Примут бесхозные феоды. Ваш… ваши текулли и оборотень – оба живы. А еще прибыл старик… ну, тот – лесной хозяин…

– Что ему? – довольно равнодушно бросил Серега, подходя к высокому окну. За слегка мутноватым стеклом с печальными криками носились птицы. И казалось ему или нет – но стекло мутнело все больше и больше…

– Привез Микошку со Слуди. С этим… пока что, наверное, его лучше называть Мишкой… И хочет с вами поговорить о чем-то. Да, а лес растаял – как и не было. К рассвету растаял. То ли почудилось нам, то ли еще чего… Но Священная вместе с ним сгибла вся. Теперь от нее только гардунцы стражи по городам остались да пречлены по замкам. Конечно, может и возродиться…

– Нет, – холодно сказал он и, ополоснув лицо, направился к выходу из комнаты. Клоти покорно и безмолвно двинулась следом. “Надеюсь, хотя бы ее вороной битюг выжил”, – мелькнуло в голове у Сереги. – Думаю, вот как раз сейчас-то и наступает самое время для возникновения из небытия ордена Палагойцев…

Посреди огромной торжественной залы возился на полу семилетний Мишка… или шестилетний? В компании с годовалым Микошкой – или все же двухгодовалым? – не силен он был в детских возрастах… Вдоль столов толпились его верные вассалы, вернее, жалкие остатки от них.

А на возвышении, в хозяйских креслах, вольготно расположилась довольно лыбящаяся троица – старинушка лесной хозяин, оборотень, вырядившийся в черные, явно баронские бархаты, и гном Слуди.