Орел и Дракон - Елизавета Дворецкая

– Само собой. Ведь это мне предложили.

– Это нам предложили, – напомнил Рери. – И еще вспомни, что мы начинали этот поход равноправными. Потому что еще до выхода из дома я сумел доказать, что стою не меньше, чем ты, хоть я и моложе.

Харальд переменился в лице. На него неприятно подействовало напоминание о первом подвиге Рери, когда тот убил разбойника Харда Богача и отомстил за смерть Ингвара конунга. И хотя с тех пор сам Харальд отличился не раз – например, взял в плен графа Гербальда – это давнее воспоминание язвило его в глубине души. С самого начала он словно бы шел на шаг позади младшего брата и никак не мог его обогнать.

– Но ведь это я возьму в жены племянницу короля, – ответил он, жестко глядя в глаза Рери. – А значит, все предложения Карла относятся ко мне.

– А почему ты? – Рери ответил таким же прямым и твердым взглядом. – Ведь это я, если ты помнишь, нашел ее, отбил у того тролля и привез сюда. Она – моя добыча. Моя! До сих пор я не мешал тебе рассуждать о ее судьбе, потому что делить было нечего, но если ты хочешь забрать себе одному все плоды наших общих побед, то я тебе этого не позволю!

– Сыновья Хальвдана, опомнитесь! – Вемунд поспешно встал и поместился между братьями, которые, казалось, вот-вот бросятся друг на друга. – Вы сыновья одного отца и одной матери, вас связывает общая месть и общая слава, не радуйте ваших врагов ссорой, когда судьба так к вам благосклонна. Может быть, король нарочно пообещал вам все это, надеясь, что вы поссоритесь и он перебьет вас поодиночке.

Эти слова несколько охладили пыл спорщиков, и оба сели на свои места.

– Ну, скажи, Вемунд харсир, разве это справедливо? – снова начал Рери, но уже не так воинственно. – Ему достался Золотой Дракон, хотя мы сражались за него вместе. Ладно, я промолчал, он старший брат, старший сын рода, и если бы Золотой Дракон оставался в роду, то ему бы после отца и достался. Теперь и невесту ему, и Фландрию ему – а мне что?

– Тебе достанется Ютландия. Ты получишь наследство вашего отца, как если бы был его старшим сыном. Разве плохо?

– Но ее еще нужно завоевать!

– И что же? Что тебя смущает? Вы завоевали половину Франкии!

– Даны – не франки.

– А тот, кто останется во Фландрии, и должен стать родичем короля, то есть взять в жены эту девушку. Ты не хочешь принимать Христову веру, значит, ты не можешь на ней жениться…

– Я еще не сказал нет!

– А мне показалось, что сказал! – огрызнулся Харальд.

– Я подумаю. В конце концов, наш дядя Ингвар был прав: главное в человеке – его доблесть и удача, а какому богу поклоняться, не так уж и важно.

– Подумай. Но самым справедливым будет такой дележ, – продолжал Вемунд харсир. – Один из вас принимает Христову веру, женится на девушке и получает Фландрию. Укрепившись там, он помогает второму завоевать Хейдабьюр. И дальше каждый из вас правит своей страной, помогая один другому, как и подобает братьям и сыновьям славного древнего рода.

– Но еще у нас есть Золотой Дракон!

– А он останется у меня, – непреклонно ответил Харальд. – Ты сам подтвердил, что я и так получил бы его после отца, то есть я имею на него неоспоримое право.

– Но пока выходит, что ты получаешь и Золотой Дракон, и жену, и Фландрию. А я остаюсь с пустыми руками, хотя добились всего этого мы вместе! А ведь если бы не я, мы вообще не пошли бы в этот поход, потому что Смалёнд не поверил бы в нас и не дал нам войска!

– Но пока Ютландия не завоевана, конунги могут править Фландрией вдвоем, как раньше, – вставил Стейн сын Гейра. – А насчет веры и войска Хрёрек конунг прав…

На это оба брата не ответили, но по их лицам было видно, что предложение править вдвоем им не слишком нравится. Каждый из них уже достаточно ощутил собственную силу и желал единоличной власти над землями и дружинами.

– Подумаем до утра, – примирительно предложил Вемунд харсир. – Может быть, Один пошлет нам вещий сон с советом, как поступить.

В ожидании вещего сна Рери долго ворочался, но заснуть не мог. Он был слишком возбужден, его грызла обида и будоражила решимость не отступить – хотя он сам толком не знал, чего же хочет. Он слишком привык в мыслях связывать свое будущее с Ютландией и вообще с датскими землями – ведь они принадлежали к древнейшему роду датских королей, хотя выговором не отличались от уроженцев Смалёнда, в котором выросли и научились говорить. А теперь вдруг эта Фландрия! Он пытался вспомнить землю, которую их корабли миновали по пути сюда – ничего особенного. И Дорестад уже три раза грабили, там развалины одни! Или Дорестад не во Фландрии, а во Фризии? Торговцы все разбежались, земледелие там слабое – говорят, наводнения что ни год. Разве хорошую богатую землю король Карл отдал бы по доброй воле норманнам, своим злейшим врагам? Он «отдает» то, что сам не может удержать. Да он почти завоевывает эту землю чужими руками! Якобы получив ее от короля, они будут считаться его подданными. Они, чей род не хуже, должны будут служить королю франков. И для достижения этой «чести» им еще придется принять франкского бога. Само по себе это не слишком пугало – вполне естественно, что в чужой земле надо приносить жертвы чужим богам. Но у Рери было предчувствие, что, приняв эти предложения, он уже никогда не станет тем, кем собирался быть – свободным и прославленным конунгом, господином земель и морей.

О Теодраде, с которой оказалось так тесно связано Фландрское графство и этот путь в будущее, Рери почти не думал. Как возможная будущая жена она была не хуже прочих – молодая, знатная, красивая. Едва ли он хоть раз за все это время с ней разговаривал – она ведь все время молчит и держится тихо. Иногда и от христианского смирения бывает толк… Любопытно, какой христианин получится из Харальда?

Кстати, где он?

Весь дом виконта Перонского, занятый норманнскими вождями, уже спал, было тихо. Правда, из-за деревянной стены уже некоторое время доносились какие-то звуки, вроде бы даже женский голос, но Рери, увлеченный своими мыслями, ничего не замечал.

Дверь открылась, кто-то вошел. В покое было темно, но по шагам и дыханию Рери узнал своего брата.

– Где слонялся? – спросил Рери.

– Где надо, – ответил тот, и по голосу было слышно, что Харальд еще сердится. Ничего не добавив, он улегся на свое место и затих.

На другое утро приехала графиня Гизела. Рери, пожалуй, был рад ее видеть: ему нравилась эта красивая, уравновешенная и отважная женщина. Несмотря на перемирие, не всякая решилась бы приехать во вражеский стан. В раздумье бродя по двору перед воротами усадьбы, он сам встретил ее и помог сойти с коня.

При виде него ее лицо осветилось: похоже, ей тоже было приятно его увидеть.

– Я приехала повидаться с моей дочерью, – сказала графиня. – Ты проводишь меня к ней?

– Конечно. Она в доме.

– Она здорова?

– Вчера была здорова. Правда, сегодня я еще ее не видел.