Пятый постулат - Анна Орлова

Он казался совершенно очарованным своей новой возлюбленной, а Маше оставалось только мрачно сопеть и смотреть, как он обращается с Эйлисой, будто с королевой. Ей разрешалось совершенно ничего не делать, а вся работа, как обычно, возлагалась на одну Машу. Положим, она и раньше делала всё это одна, но… ладно Весь, а вот обслуживать незнакомую девицу ей вовсе не хотелось!

Маша улучила момент, когда на привале Эйлиса удалилась в кустики, и набросилась на Веся с упреками:

— Ты же говорил, что нам опасно останавливаться на постоялых дворах, что мы не должны ни с кем якшаться! А сам тянешь за собой эту!..

Весь внимательно посмотрел на нахмуренную Машу, а потом расхохотался. И что он нашел смешного?!

— Да ты просто ревнуешь! — отсмеявшись, заявил он.

От таких слов Маша лишилась дара речи. Она — ревнует?! Веся?!!

— Ну, не переживай! — усмехнулся он. — Я человек свободных нравов, так что, если хочешь — присоединяйся, третьей будешь. Эйлиса, конечно, огонь-девка, но меня и на тебя достанет!

Маша только возмущенно фыркнула и отвернулась, подумав про себя, что Весь совершенно лишен всякого представления о приличиях, а с появлением этой Эйлисы стал вести себя совсем уж развязно.

На следующий раз ночевать им пришлось в лесу, однако Веся и Эйлису это нисколько не стеснило, должно быть, девица отбросила ложную скромность, и Маше пришлось полночи слушать их охи и вздохи. Очень хотелось уйти подальше в лес, но девушка опасалась заблудиться, а ведь случись так, ее и не хватятся! Пришлось затыкать уши и молча злиться…

Так и повелось — следующие несколько дней они катили по дороге в направлении столицы. Маша одна ехала на телеге, а Весь вместе с Эйлисой передвигались верхом. Куда и подевалась слабость Веся после ранения! Теперь он выхаживал гоголем.

Маша вспомнила, как однажды, когда их возили с классом в большой город, в зоопарке она видала павлина, который распускал хвост перед самкой, и поразилась, как похож был нынче Весь на ту чванливую птицу. Воистину, некоторые люди недалеко ушли от животных!

А ей, Маше, все не везет с мужчинами… Но тут уж, как говорил Вождь, «лучше меньше, да лучше!»

Тут Маше пришла в голову прекрасная идея. Может, она и ошибается в Эйлисе, но вот книга-то уж точно не обманется! Значит, нужно потихоньку погадать!

Маша улучила момент вечером (они уже которую ночь проводили в лесу, потому что мелкие деньги почти все вышли, золото Весь тратить не хотел, но и давать представлений больше не желал) и задала книге вопрос, кто такая Эйлиса и что ей нужно.

«Все вокруг — общественное, следовательно, все вокруг принадлежит каждому» — в ответ процитировала книга второй из Весенних Постулатов.

К сожалению, ситуацию это не прояснило. Не считать же Веся тем самым общественным достоянием!

Маша так и эдак крутила в голове предсказание, но так и не смогла уразуметь его смысл. В конце концов, обычные хлопоты заставили ее выбросить из головы всякие мысли о предсказаниях.

Сегодня Эйлиса вдруг решила приготовить возлюбленному какой-то напиток, намекая, что он очень полезен для мужчин. Весь на это похабно улыбнулся и заявил, что проблем у него никаких нет, и что он может доказать это Эйлисе прямо сейчас. Девушка в ответ послала ему жаркий взгляд и пообещала, что непременно ознакомится с доказательствами, а потом смущенно заметила, что ей попросту нравится заботиться о Весе и баловать его.

Напевая, Эйлиса готовила свой загадочный отвар, насобирав в лесу каких-то травок, а Маша по обыкновению занималась ужином.

После еды парочка уединилась-таки в кустах — здесь крапива не росла, а трава была густой и мягкой, — а Маша осталась сидеть, глядя на догорающее пламя. Весь давно решил, что ночью полезнее спать, чем сидеть в дозоре, и имел на это свои резоны — он загадочным образом ощущал недобрые намерения, направленные на спящих, и умудрялся вовремя проснуться, стоило только подойти к стоянке опасному зверью или лихим людям. По крайней мере, так утверждал он сам, поскольку случая проверить им пока не представлялось.

В котелке оставалось еще немного питья, заваренного Эйлисой, Маша понюхала — пахло приятно. Не удержавшись, она попробовала: если, как та говорила, напиток полезный, то, наверно, и Маше вреда не будет? Весь вон почти весь котелок выхлебал, и ничего… На вкус отвар оказался приятным, с привкусом дикой мяты и еще каких-то незнакомых трав. Маша допила — всего-то и было несколько глотков, не выливать же?

Вскоре девушку сморил необоримый сон, и она с большим трудом проснулась поутру. Если бы Маша накануне пила что-нибудь спиртное, то такое состояние можно было бы списать на похмелье, но она не признавала алкоголь ни в каких видах и вообще не понимала, как можно травить себя и доходить до скотского состояния! Общевисты всегда должны быть на высоте — таким принципом Маша руководствовалась и в этом мире. Но сейчас она ощущала себя так, будто накануне вылакала, по меньшей мере, кувшин крепкой деревенской браги! Голова кружилась, мучила жажда, мутило, бросало то в жар, то в холод…

Откуда-то со стороны раздался стон, и от этого звука девушка моментально забыла о собственных недугах. Стонал Весь, и, с трудом поднявшись на ноги, Маша направилась ему на выручку, держась за голову и спотыкаясь.

Мужчине явно было много хуже, чем ей самой. И без того бледное лицо теперь казалось зеленым, как молодая травка, щеки ввалились, а в глазах стояла смертная мука.

— Что с тобой? — бросилась к нему Маша. — Тебе, может, воды дать?

Весь взглянул на нее, закатил глаза и вовремя успел отвернуться, иначе бы оставил вчерашний ужин на Машиной одежде.

— Уйди лучше… — попросил он, когда его перестало выворачивать, и схватился за виски. — Не мельтеши… О-ох…

— Мы, может, заболели? — неуверенно спросила Маша. У нее тоже болела и кружилась голова, тошнило… Плохо воду прокипятили? Или припасы испортились? Или зараза какая-нибудь? Ох, не хотелось бы!

— Я так всякое утро после хорошей попойки болею… — простонал Весь. — Но столько мне не выпить!..

— А я вовсе не пью, — напомнила Маша.

Весь тем временем сумел подняться на четвереньки и скрылся в кустах. Судя по звукам, он намеревался оставить внутренности на ветках.

«А где же Эйлиса? — спохватилась Маша. — Может, ей совсем плохо?» Она огляделась, но девушки не увидела, посмотрела по кустам — тоже нет… А вдруг она так отравилась, что в помрачении рассудка ушла в лес и провалилась там в какую-нибудь яму?

Зорька мирно паслась, где оставили, а вот Разбоя видно не было. Должно быть, отвязался и ушел, бывало уже такое. Правда, разумный конёк возвращался, стоило посвистеть, и Маша попробовала его позвать. Правда, два пальца в рот она сунула очень зря… Пришлось свистеть так, но выходило очень тихо, наверно, конь не слышал.

— Не надрывайся, — хмуро сказал сзади Весь. — Лопнешь.