Понарошку? - Ирина Воробей

* * *

Последняя неделя практики началась тяжело. Инга разговаривала с Сашей туго и сухо. О Золотове больше не спрашивала, но на сдачу крови в четверг отпустила. И дала положенный выходной на следующий день. Одной проблемой стало меньше, хотя Саша теперь сильно сомневалась, что надо ли ей вообще о таком беспокоиться, или практика уже не сдана. Спрашивать у Инги напрямую она боялась, поэтому просто ждала момента, когда принесет куратору отчет и характеристику на подпись.

Во вторник она занялась расследованием, про которое забыла на несколько дней. Сначала свидание выбило ее из колеи, затем спасение Жени, потом больница. Все мысли и чувства перепутались. Саша до сих пор в них не разобралась. И не торопилась обсуждать их с Золотовым, однако постоянно о нем думала.

Парень напомнил о себе после десяти вечера. Саша уже лежала в постели со смартфоном, читала очередной детектив. На лицо нанесла угольную маску. Волосы распустила на подушке. И испугалась входящего видеозвонка, такого внезапного и в то же время долгожданного. Встрепенулась, присела в постели и включила видео, перед этим убедившись, что хотя бы волосы лежат как надо, раз лицо было изуродовано толстым слоем черной пасты.

– Не мешаю? – спросил Золотов улыбаясь. Голубые глаза бегали по экрану – он ее разглядывал.

Сам сидел на подоконнике. Саша видела за стеклом желтые окна соседних зданий и клочок вечернего неба, не полностью черного и беззвездного.

– Ну, пока нет, – ответила бодро. – Еще не сплю.

– Сафа выгнал меня из палаты опять, – Золотов вздохнул, отвернувшись на чьи-то шаги в коридоре, которые девушка отчетливо слышала. – С Женей по скайпу общаются. Вчера они делали это четыре часа. Медбрату полночи пришлось меня развлекать. А сегодня дежурит какая-то неприветливая тетка. И я не знаю, куда себя деть.

– Бедняжка, – без сожаления хихикнула Саша. – Как плохо, когда у тебя нет девушки.

И тут же надавала себе по губам, отвернувшись от телефона: «Зачем ты это ляпнула?». Напряжение заискрило на кончиках пальцев. Теперь она даже радовалась, что сидит в маске.

– У меня есть ты, – Золотов ничуть не возмутился, лишь улыбнулся шире и посмотрел в камеру пронзительно. – Только ты не хочешь быть моей девушкой.

Не было в этом взгляде того, что она искала. Были уважение, теплота, нежность. Желание наконец. Но не признание.

– Я не хочу быть очередной твоей девушкой, – выпалила Саша против воли. Язык словно перестал получать приказы от мозга и действовал самостоятельно. Она боялась поднимать эту тему, но чувства бурлили, буквально выталкивались из глотки вместе со словами. Сердце своим бешенством подбивало их наружу.

– Ты же вне очереди, – парень усмехнулся, опустив голову.

Опять на его щеке проявилась ямочка, всегда сопровождавшая ухмылку, такую самоуверенную и безжалостную, всепобеждающую. Саша шмыгнула носом и втянула воздух насупившись. Как перегревшийся компьютер анализировала, что могли значить его слова.

– Это… признание… в любви? – прозвучало неуверенно, но изнутри это ощущалось мощным порывом, который девушка не могла удержать. Вопрос сорвался со всех цепей, бил по больным местам своим металлическим шлейфом, пугал предвкушаемым ответом.

Она закрыла глаза на мгновение и, открыв, наткнулась на голубой взгляд, задумчивый и растерянный.

– Не знаю, – Золотов пожал плечами и зажевал губы. Смотрел в ответ так, будто хотел, чтобы это она ему объяснила. – Я просто… никогда никого не любил.

Саша закивала – предполагала это услышать. Разочарование не испытала, но что-то ее кольнуло в самую больную точку.

– Или… всегда любил только тебя, – добавил парень тихо, не уводя глаз. Жаждал ее пояснений. Девушка на миг поверила, что он действительно хочет во всем разобраться. – Я… честно… сам не знаю, что чувствую.

Она выдавила улыбку. Головой понимала, что нельзя не определить любовь в себе. Это слишком явное чувство, чтобы в нем сомневаться. А если есть сомнения, то, скорее всего, это и не любовь вовсе. По крайней мере, ей четко удавалось разграничивать любовь от всего остального.

– Ты не мог всегда меня любить, – заключила Саша с толикой обиды и повернулась на левый бок, чтобы прижать сердце, не дать ему выпасть или вырваться. – Мы же детьми были. А потом столько лет не виделись.

Золотов плотно сжал губы и отвернулся к окну. У него за кадром послышались множественные шаги, словно целая делегация прошла мимо. И быстро стихли где-то внизу. Мужские голоса и одинокий женский смех среди них донеслись до Сашиных ушей через динамик.

– Мне тоже кажется это тупостью, – парень усмехнулся кисло, не поворачиваясь. – Нельзя же в четыре года взять и полюбить человека на всю жизнь.

Он прикусил указательный палец и закаменел. Вышла бы неплохая современная вариация «Мыслителя», подумалось Саше. Несмотря на все она сейчас любовалась Золотовым. Находила в этом упоение, пусть и не спокойствие.

– Но так странно, – продолжил парень. – Я все эти годы о тебе думал и мысленно с тобой разговаривал. По сути, сам с собой, разумеется, но… теперь я могу говорить с тобой настоящей и… – вернул ей взгляд, в котором пряталось удивление, – делаю это так же, как в своей голове. Самому не верится.

Он улыбнулся. Саша непроизвольно схватилась за сердце. Казалось, оно сейчас вылетит пушечным снарядом, разломив грудную клетку, и устремится к Золотову, окрыленное любовью. Фантазия пронеслась перед ее глазами радугой и осветила душу. И язык онемел.

– Извини за херню, что я сказал тогда в туалете Лужину, – в голубых глазах вырисовывалось искреннее раскаяние и нагота. Он, наконец, позволил прочитать себя. Саша делала это взахлеб. – На самом деле, я это ляпнул, лишь бы… перед самим собой выпендриться, что ли. Доказать, что я уже не тот молокосос, который к тебе привязался.

Саша захотела его расцеловать всего, как плюшевого, но технология не позволяла. Он был всего лишь плоской картинкой на экране без объема и запаха. Хотя она легко воспроизводила в памяти коричный аромат и сейчас мысленно им дышала.

– Но знаешь, все равно немного обидно, что ты обо мне даже не вспоминала, – Золотов взглядом просверлил ее лицо.

Под маской не было видно румянца, но Саша краснела обильно и покрывалась нежными мурашками. Расплылась в улыбке, которая ей казалась идиотской и свернуть которую не хватало сил. Наконец, смогла ответить:

– Зато влюбилась опять с первого взгляда. Возможно, по старой памяти.

– Или тупо во внешность, – он закатил глаза и опять отвернулся к окну, зачесав волосы назад. Скулы напряг, стиснул челюсти.

– Сперва. Теперь-то я тебя знаю, – Саша прильнула к камере глазом, разглядывая его как в лупу. – Вблизи ты далеко не