Королева Виктория. Охотница на демонов - А. Мурэт

Но они не прошли. Они все еще стояли в проеме.

А по другую сторону двери стояла Васкес. С нею были двое мужчин, которых Виктория узнала: они тоже были в Палате Общин. Лук был поднят, она целилась в Альберта и психопата, который нервно перевел взгляд с Васкес на королеву.

— Ваше Величество? — сказала Васкес.

— Цель открылась? — спросила Виктория.

Маньяк юркнул за спину Альберта.

— Заслон, — ответила Васкес.

Секунду стояла тишина.

— Стреляй, — велела королева.

Она стукнула катаной в пол, психопат в испуге отпрянул, и тут же в глаз ему вонзилась стрела; он упал, выпуская принца — тот вырвался и попал в объятия Виктории.

Спустя несколько минут она закрыла дверь в психиатрическое отделение для преступников, глянув напоследок в дальний конец, где никакого портала уже не было. Потом они покинули больницу Бетлем, миновав дам из женской религиозной ассоциации Бетнал Грин Баптист, собравшихся ехать обратно: те испуганно вытаращили глаза, когда мимо них прошествовала к карете странная процессия. Она выглядела действительно колоритно: экзотического вида лучница и великосветский господин, заигрывавший — явно безуспешно — с ней; за ними поспешал хромой слуга; но особенно завораживала пара, шествовавшая впереди: благородного вида джентльмен, имевший заметное сходство с принцем Альбертом, и невысокая женщина, с ног до головы забрызганная грязью, которую — если бы не тот факт, что одежда у нее залита кровью, и если бы не сиявшая на лице улыбка и большой-большой меч, — вполне можно было бы принять за Викторию, королеву Англии.

Позже в то же утро,

Букингемский дворец

Во дворе Букингемского дворца, куда выходили конюшни, несмотря на раннее утро, вовсю кипела жизнь. Над землей висел туман, и у лакеев при дыхании шел пар изо рта: слуги переносили сундуки в «кларенс» — специально отобранную карету без королевских крестов и прочих опознавательных знаков; они поднимали их на крышу экипажа и крепко привязывали веревками. Выполнив эту работу, лакеи собрались в сторонке. Они явно пребывали в смущении, если не сказать — в смятении; они не знали, как им воспринимать это небывалое событие, и задавались вопросом, не дать ли им знать, на всякий случай, об этом кому-либо из придворных дам или лорду-стюарду. Принц сам, лично, разбудил каждого из них, попросив помощи: потому что, как он сказал, королева отбывает с ним и детьми — они уезжают одни.

Дети спали на сиденьях, Виктория проверила, тепло ли и удобно им, подоткнула одеяльца, чтобы они не скатились из этих импровизированных кроватей, затем закрыла дверцу кареты и взобралась на кучерское сиденье к Альберту — тот уже держал в руках вожжи. Они посмотрели на лакеев, которые стояли безмолвно, явно не понимая, что происходит, и Альберт прощальным жестом коснулся полей своей шляпы, затем тронул вожжи, и тишину раннего утра прорезал негромкий звук копыт, цокающих по булыжной мостовой двора.

Карета катила по подъездной дороге, когда Виктория обернулась, чтобы бросить взгляд на дворец; она подавила подступившее к горлу рыдание — королева знала, что никогда не вернется.

Она закрыла глаза и попыталась не думать о будущем, таком неизвестном и неопределенном. Они с Альбертом решили, что уедут за границу — неважно куда, лишь бы это было за пределами Европы. Как можно дальше от Англии, от Германии и Бельгии. Других планов у них пока не было — кроме тех, что надо жить и выжить, и попытаться быть счастливыми.

Все это означало бегство. И отречение — это было их главным желанием. Держаться подальше самим, а еще важнее — держать подальше детей от тех тягот судьбы, что были им навязаны. На этом она заснула.

Карета неожиданно остановилась, и королева открыла глаза. Несколько мгновений она ничего не могла понять, думая, что они уже проехали много миль, и Альберт доставил их в порт, но когда протерла свои красные, усталые глаза и огляделась, то с удивлением увидела знакомые деревья и кустарники, росшие около дворца. Ей казалось, что она спала вот так много часов, убаюканная мерным движением руки Альберта и теплом его тела. На самом же деле они едва выехали за ворота.

— Виктория, — позвал ее Альберт и показал вперед, где виднелась фигура женщины, сидевшей на лошади.

В мертвой тишине, в морозном холоде утра, Виктория и Мэгги Браун смотрели друг на друга.

Мэгги восседала на Хенстридже.

Они обе делали то, что считали правильным.

Обе следовали своему долгу.

— На пару слов, Ваше Величество, — сказала Мэгги и кивнула на местечко недалеко от обочины, где на лужайке стояло дерево. И тут же она спрыгнула с коня, не забыв потрепать его по крупу. Стиснув рукоятку меча, она двинулась к указанному месту.

— Ты разве пойдешь? — произнес Альберт, когда Виктория полезла вниз.

— Да, я пойду, — ответила она.

Она чуть помедлила. «Если что-то случится, скачи, Альберт».

— Виктория…

— Нет. Просто пообещай мне это — что если случится нечто, ты сразу же, как можно быстрее, уедешь.

Альберт глянул на Мэгги Браун, та невозмутимо встретила его взгляд. «Мне нужно поговорить только с девчушкой», — ровным тоном проговорила она.

Альберт вспыхнул. «Девчушка, — прошипел он. — Ничего себе… Да по какому праву она считает, что может так с тобой разговаривать?»

— Альберт, — фыркнула Виктория, — мы же отреклись. А когда ты отрекся, не стоит беспокоиться, как именно люди к тебе обращаются.

Она спрыгнула на землю и, направляясь к Мэгги Браун, обошла карету сзади. По пути она наклонилась и достала из-за оси свой меч, который она предусмотрительно сунула туда раньше. Она подняла его к плечу, поместив рукоятку на сгиб локтя, и в таком виде появилась из-за кареты.

Мэгги Браун увидела это и улыбнулась.

И теперь Виктория смогла рассмотреть ее лучше. Лицо Мэгги было исполосовано шрамами и порезами.

— Вы, кажется, отбываете, вот так запросто? — сказала Мэгги.

— Я беспокоилась, как бы осуществить это вообще, — ответила Виктория. При разговоре женщины сохраняли дистанцию.

— Ну да, конечно, — чинно поддакнула Мэгги.

Потом защитница грустно улыбнулась: «Когда Вы раньше разговаривали со своей матерью, отгадайте, кто подслушивал?»

— Ума не приложу, — улыбнулась Виктория.

— Вы полукровка, сударыня, — сказала Мэгги так удрученно, будто ничто другое не мучило ее с такой же силой. — Кровь, которая есть в Вас, Вашем муже и Ваших детях, — это то, что я поклялась разрушать. Я не могу позволить Вам выехать за эти ворота.

Виктория смотрела на нее. Это был сильно искалеченный защитник — в битве, которая не могла быть легкой. Виктория разглядела бинты под ее рукавами, Мэгги слегка прихрамывала при ходьбе.