Гарем - Кэти Хикман

Поодаль, там, где деревья спускались к кромке воды, сверкала гладь Босфора. Пол опустил глаза и заметил, что белоснежный кот подобрался к одному из бассейнов и, усевшись там, припал, жадно принюхиваясь, к самому его краешку. А почти у поверхности воды, не подозревая о его присутствии, лениво дремал огромный золотистый карп.

— Всю жизнь, правильнее будет сказать, с того дня, как мой повелитель перевел свой двор в Стамбул из Манисы, — продолжала валиде, — все это время я, бывало, не могла оторвать глаз от торговых кораблей, бороздивших наш Босфор. И часто гадала, какой из них отправится в мою далекую родную страну. Опасная мысль для рабыни. — Чудесный голос ласкал его слух мелодичными каденциями. — Позже, но уже много, много позже, случились перемены. В один печальный час я лишилась любви султана, и тогда это место стало убежищем для меня, ибо только здесь я могла оставаться наедине со своими мыслями. Но это продолжалось не так уж долго, — госпожа Нурбанэ, прежняя валиде, мать моего повелителя, запретила мне это. — Сафие печально вздохнула. — «Неслыханно, — говорила она, — чтобы хасеки султана передвигалась без сопровождения. Вам, Сафие, необходимы слуги, горничные, евнухи». И я перестала приезжать сюда одна.

Над холмами азиатского берега поднималось солнце, и в сад начали постепенно прокрадываться его золотые лучи. Позади экрана неслышно затрепетал веер. Пол обнаружил, что пристально всматривается в невидимое лицо. Может ли быть на свете человек, который не попытается разглядеть его черты, услышав этот чарующий, волшебный голос? Кончики пальцев ножки все еще высовывались из-под края экрана. Он отвел зачарованный взгляд.

— Знаете ли вы, зачем я просила вас прибыть сюда, англичанин?

— Нет, госпожа.

— Отчасти действительно потому, что хотела поблагодарить вас за чудесные дары вашей королевы и сообщить о том, что ваш слуга — повар — уже освобожден. Произошло досадное недоразумение, и я огорчена этим. Эти слова я попрошу передать вашему послу. — Глаза Пола заметили легкое движение за экраном, до него долетел тихий вздох. — Но не только поэтому. Скажем, я воспользовалась своими возможностями.

В саду не шевелилась ни одна ветка, ни один лист. Солнце, уже горячее, почти летнее солнце, припекало непокрытую голову Пиндара. Каким бы ни было у нее до него дело, она не торопилась приступать к нему, да и Пол не стремился поскорее заканчивать беседу. Непрошеная мысль о том, что он мог бы остаться в этом саду навеки, пришла ему в голову.

— Вы любите сады, я вижу, Пол Пиндар-ага? — услышал он ее вопрос.

— О, очень люблю. Когда я был учеником у одного знаменитого в нашей стране купца — его имя Парвиш, — он немало рассказывал мне о растениях. Впрочем, он вообще выучил меня весьма многому.

— О? Чему же еще?

— От него я узнал о морских лоциях, навигационной науке, он познакомил меня с математикой. Видите ли, он был не только купцом, но и хорошим астрономом, настоящим ученым. Многое на свете вызывало в нем любопытство. Он увлекался научными инструментами и собрал прекрасную из них коллекцию. В ней находились самые различные из приборов: например, часы, хронометры, навигационные устройства, такие как компасы или астролябии. Его могла привлечь и детская игрушка, если в ней действовал любопытный механизм. Когда я служил у него в учениках, я был всего лишь мальчишкой, но любовь Парвиша к технике заставила меня тоже увлечься подобными вещами.

«Какой изящный у нее подъем ноги, — думал Пол, — такой высокий и удивительно белоснежный. А ноготки сверкают, как маленькие морские раковинки. Над одной щиколоткой темнеет крохотная, едва различимая татуировка».

— Вы тоже ученый?

— Нет. — Он улыбнулся. — Я всего лишь торговец, госпожа, обыкновенный, простой торговец, и я благодарю Бога за это.

— Оставьте. В той жизни, которую вы ведете, нет ничего ни обыкновенного, ни простого. Вы, английские купцы, скоро станете владыками морей, как я слыхала, к вам рекой текут неслыханные богатства. С каждым днем мир становится все теснее под напором ваших судов. Сейчас ваша компания прокладывает новые и новые маршруты, вы стремитесь отыскать пути к пряным островам далеких морей, даже к самой Индии. Не понимаю, как ваши люди не боятся опасностей? Но мне это нравится. — В ее голосе звучало подлинное восхищение. — Вы поражены тем, что мне известны такие вещи? Но вам вовсе не следует удивляться. У нас есть свои источники. А вы, английские торговцы, умеете не только торговать, но и говорить и слушать. Не зря же ваша королева, эта великая госпожа, выбрала своим посланником одного из вас, купцов, что оказалось едва ли не настоящим скандалом в глазах других франков. — Она сделала небольшую паузу: — Хотя это лишь говорит о высоких заслугах ваших торговых людей.

— О, если бы я была юношей, — задумчиво произнесла она, — я бы выбрала такой жизненный путь, как ваш. Свобода, приключения, богатство… — Шуршание шелков совсем рядом с экраном. — Приходите к нам, Пол Пиндар-ага. Приходите и работайте с нами и для нас. Султан умеет ценить и награждать людей, подобных вам, людей талантливых и честолюбивых. Вы станете частью величайшей из империй, какие когда-либо видел мир. Мы дадим вам слуг, красивые дома, прекрасных жен. — Едва заметная пауза. — Самых прелестных женщин в мире.

Пол хотел было ответить, но, к своему удивлению, не нашел слов. Сунул руку в карман, нащупал компендиум и изо всей силы сжал его в пальцах.

— Но вы молчите. — Сказочной красоты голос окрасился печалью. — Вы о чем-то задумались, Пол Пиндар-ага?

И так как он все медлил с ответом, она продолжала:

— Вы, должно быть, имеете супругу и детей, которые ждут на родине вашего возвращения?

Дикая мысль сверкнула у него в мозгу.

«Настал твой час, так возьми же его! Расскажи ей обо всем! Покажи ей портрет Селии!»

Холодная поверхность компендиума словно жгла его руку.

— У меня была когда-то любимая женщина, госпожа, — наконец выдавил он из себя. — Я любил ее как никого на свете.

— Вы были женаты?

— Мы собирались пожениться, но, увы. — Сердце трепетало в его груди, мысленно он видел перед собой образ Селии: белая кожа, яркие глаза, живое золото волос, и краски сада расплывались у него перед глазами. — Она была дочерью торгового партнера Парвиша по старой венецианской компании, некоего Тома Лампри, капитана торгового судна, человека великого бесстрашия и столь же великой честности. Прежде чем я вступил в Левантийскую торговую компанию полноправным ее членом, я некоторое время служил фактотумом Парвиша в Венеции и был хорошо знаком с Томом. Больше всего на свете он хотел видеть меня мужем своей дочери.

— Это было только его желание, но не ваше?

— О, и мое тоже! Этот брак был моей мечтой.

«Покажи, покажи ей портрет Селии!»

— Но этого не хотела сама девушка?

«Нет. Я не могу рисковать ее жизнью».

— Мне казалось, что она тоже любила меня, — принудил он себя произнести. — Может быть, даже не меньше, чем я ее, если такое возможно. Но она…