Страшные немецкие сказки - Александр Волков

Нас не должны беспокоить эти чудовища. Как я уже сказал, их включили в сказку потом, а изначальный враг героя — злой дух, овладевший принцессой. Русские сказки об Иване купеческом сыне и царевне сформировались позднее большинства западноевропейских. В них много сугубо христианских деталей, например голос, исходящий от иконы святого Петра: "Изыди, окаянный!" Пораженная царевна тут же валится на колени и молится со слезами, а Иван встает рядом, крестится и кладет поклоны. А вот старичок помощник, в отличие от своего чешского коллеги, испытывает Ивана отнюдь не по-христиански. Он рассекает живую царевну надвое, а когда из трупа выползают змеи, складывает две половинки и оживляет тело святой водой. В другом варианте разыскивающая Ивана царевна зовет на подмогу своих "голубушек сестриц", то есть других ведьм [538].

Еще курьезнее сказки под общим заголовком "Волшебница". Следуя примеру бесстрашных нахалов, герой (купец, мальчик) хлещет девицу по щекам, приговаривая: "Молись Богу!" — и швыряет в нее деревяшками и угольками, которые она безболезненно глотает. Помогающий ему дедушка старательно рубит девицу на части, отсекает ей голову и удаляет всех крыс, мышей и лягушек.

Гораздо серьезнее разновидность, напоминающая украинские сказки. Поповский сын нечаянно узнает о ведьмовских повадках королевны. Умирая, та просит, чтобы попович три ночи подряд читал над ней Псалтырь. Тот обводит вокруг себя круг ножичком, подаренным старушкой, и читает псалмы, не обращая внимания на скачущую по церкви ведьму. Когда три ночи минуют, король, наградив поповича, приказывает вбить дочери осиновый кол в грудь и зарыть ее в землю [539].

В другом варианте солдат объезжает ведьму, как Хома — панночку, а затем читает над ее гробом Псалтырь и, между прочим, отказывается от вина, которым его угощает отец покойницы. Завидев восставший из гроба труп, солдат влезает на печку (дело происходит в доме, а не в церкви). Сбежавшиеся черти не могут найти служивого, но его видит старый черт. Нечистая сила разжигает костер, чтобы выкурить дрожащего от страха солдата, но не успевает привести свой план в исполнение до крика петуха. Солдат так и не победил страх, и потому его ждет новое испытание. Он отвозит труп ведьмы на кладбище. По дороге лопаются три железных обруча, сковывающие гроб, ведьма выпрыгивает из него и гонится за солдатом, но тот, воспользовавшись советом дедушки, запутывает следы[540].

Шотландская версия повторяется в русских сказках "Колдун" ("Колдунья"). Умирая, колдун (колдунья) велит своим невесткам (сестре) сторожить гроб три ночи подряд. Умная героиня проявляет находчивость — не снимает с шеи крестик или берет с собой петуха, чтобы тот запел прежде времени, — и так одолевает врага.

Тип 307 представляет собой сочетание двух сюжетов — изгнание из девушки злого духа, убивающего мужчин, и ночное дежурство у гроба. Источником первого может служить библейская Книга Товита, в которой демон Асмодей умерщвляет мужей добродетельной Сарры, а служанки упрекают ее: "Разве тебе не совестно, что ты задушила мужей твоих? Уже семерых ты имела, но не назвалась именем ни одного из них" (Тов. 3: 8). Юноша Товия изгоняет демона, воскурив сердце и печень чудесной рыбы. Учуяв запах, Асмодей убегает (а в Японии хватило для этого вареных баклажанов).

Дежурство у гроба описал Апулей в "Золотом осле". Телефрон, прибыв в Лариссу (Фессалия), нанимается караулить тело умершего мужчины, так как "колдуньи нередко отгрызают у покойников части лица — это им для магических действий нужно". Нагнав на часового сон, ведьмы зовут мертвеца по имени, но вместо него откликается его тезка Телефрон. Колдуньи отрезают ему нос и уши, заменив их вылепленными из воска. На похоронах поднявшийся из гроба мертвец рассказывает правду о ночном происшествии [541].

Вильям Малмсберийский в "Деяниях английских королей" (1125) поведал историю умершей ведьмы — богатой женщины из города Беркли. На смертном одре она раскаялась, признавшись, что заключила договор с Сатаной, попросила завернуть свой труп в оленью шкуру и положить в каменный саркофаг, обвязав его тремя цепями из железа — ибо железо отгоняет дьявола. В течение трех ночей над гробом следует петь псалмы, а днем служить мессы. Если по истечении этого срока гроб не будет взломан дьяволом, тело может быть погребено на церковном кладбище. В первые две ночи демоны рвались внутрь, но не сумели взломать двери здания. На третью ночь перед самым криком петуха раздался громкий шум, церковь сотряслась до основания, и явился крупный и страшный демон. Он разбил дверь на куски, на глазах у оторопевших священников приблизился к саркофагу и приказал ведьме следовать за ним. Призрак ответил из гроба, что не может, поскольку связан цепями. "Сила твоих грехов разорвет цепи", — сказал демон, мигом сорвал их, разбил крышку и схватил оживший труп. Снаружи их поджидал черный конь, покрытый шипами. Демон швырнул ведьму прямо на шипы, проткнувшие ее тело, и ускакал прочь со своей жалобно вопящей добычей.

С сюжетом все ясно, но кому мы обязаны образом черной принцессы? По заключению большинства специалистов, принцесса — это Черная Мадонна, средневековая икона или статуя Богоматери с ликом темного оттенка. Культ Черной Мадонны распространен в Центральной и Южной Франции, на западе и юго-западе Германии, в Испании и Италии. Особенно она почитается среди цыган-католиков под именем Сара Кали.

Черные Мадонны были завезены в Европу из стран Ближнего Востока во время Крестовых походов. По всей видимости, они имели связь с месопотамскими "черными" богинями земли, плодородия и материнства (Кибела, Иштар, Исида) и индийской Кали. Почитание такой Мадонны фон Франц объясняет вторжением "с черного хода" архетипа Земной Матери, исключенного догматическим вероучением [542]. Однако в сказках этому архетипу дана несколько иная оценка.

Итак, злой дух в обличье черной принцессы при определенных условиях может быть изгнан. Его нельзя не испугаться, но надо уметь превозмочь страх, чтобы не разделить судьбу Хомы Брута: "Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух из него от страха". Или, говоря словами С. Кьеркегора, "нужно научиться страшиться, чтобы не погибнуть либо оттого, что тебе никогда не было страшно, либо оттого, что ты слишком отдаешься страху; поэтому тот, кто научился страшиться надлежащим образом, научился высшему" [543].