Вопрос и ответ - Патрик Несс

— Они тоже сочтут меня начальником, рядовой?

Иван впервые отводит взгляд, быстро озирается по сторонам и уже тише отвечает:

— У нас тут небольшие разногласия насчет того, кто будет за главного. Думаю, их можно уговорить.

Тодд расправляет плечи и одергивает полы форменной куртки. Я снова замечаю, какой он стал высокий — намного выше, чем когда мы виделись в последний раз, — и лицо у него больше не детское, а голос стал ниже и глубже.

Я смотрю на него и вижу мужчину.

Он откашливается и вытягивает руки по швам.

— Рядовой, отведите меня к заключенному по имени Ли!

— Хотя мне приказано отвести вас прямиком к президенту, — официальным тоном чеканит Иван, — я не могу вас ослушаться, сэр.

Он выходит наружу и ждет нас в коридоре. Тодд подходит к моему стулу и встает передо мной на колени.

— Что ты задумал? — спрашиваю я, пытаясь читать его Шум, но мысли в нем вертятся так быстро, что я не успеваю ничего разобрать.

— Ты говоришь, что мы должны остановить мэра, потому что больше некому, — говорит он, еще сильней растягивая губы в кривой усмешке. — Я, кажется, придумал способ.

[Тодд]

Когда мы с Иваном уходим по коридору, я чувствую на своей спине взгляд Виолы. Она сомневается, можно ли ему доверять.

Я, если честно, тоже.

Потомушто доверять ему нельзя, верно? Иван вступил в армию добровольцем, чтобы спасти собственную шкуру, и я помню, как он тайком поведал мне о своем желании перейти на сторону Прентисстауна. Ему явно не терпелось стать военным, а за усердие его даже сделали капралом.

Но потом мэр Прентисс выстрелил ему в ногу.

Надо быть заодно с теми, за кем сила, говорил он. Только так и можно выжить.

Быть может, он решил, что нашел новую силу?

— Именно так, сэр, — говорит Иван, останавливаясь у двери. — Он здесь.

— Ходить может? — спрашиваю я, пока Иван открывает ключом дверь…

Но Ли уже вылетает из камеры с криком «ААААААААААА!!!», сшибает Ивана с ног и бьет его по лицу снова и снова, такшто мне приходится его оттаскивать. Он резко оборачивается с кулаками наготове и только тут видит меня.

— Тодд!.. — изумленно охает он.

— Надо как можно быстрее… — начинаю я.

— Где она?! — кричит он, уже озираясь по сторонам в поисках Виолы.

Мне приходится встать между ним и Иваном, чтобы тот не разбил ему голову прикладом винтовки.

— Она ранена, — говорю я. — Ей надо наложить шину. — Я поворачиваюсь к Ивану: — У вас тут есть перевязочные материалы?

— Есть набор для оказания первой помощи.

— Сгодится. Отдай его Ли, он позаботится о Виоле. Потом скажи стражникам, что я хочу с ними поговорить.

Иван злобно сверлит взглядом Ли.

— Это приказ, рядовой.

— Будет сделано, сэр, — язвительно отвечает Иван и скрывается в коридоре.

Ли таращит на меня глаза:

— Сэр?!

— Виола все объяснит. — Я толкаю его вслед за Иваном. — Скорей отнеси ей бинты и шину! Ей больно!

Это приводит его в чувство. Я разворачиваюсь и иду в сторону вестибюля мимо двух стражников.

— Что происходит? — спрашивает один из них.

— Что происходит, сэр, — отрезаю я, не оборачиваясь, и стремительно выхожу из министерства Вопросов на улицу, а там иду прямиком к воротам.

На улице — тишь и покой.

И Ангаррад.

Видимо, ее привел Дейви.

— Привет, девочка! — говорю я, медленно подходя к ней и гладя ее по носу.

Жеребенок Тодд? — слышится в ее Шуме.

— Все хорошо, девочка, — шепчу я. — Все в порядке.

Ее Шум все твердит без конца мое имя, Тодд, Тодд, Тодд. Я подхожу к седлу. На нем до сих пор висит моя винтовка.

И дневник моей мамы тоже там.

Дейви постарался.

Я отвязываю поводья Ангаррад от столба и вывожу ее на дорогу, так чтобы морда смотрела прямо на огромную серебряную «В» на воротах.

— Мне тут надо речь произнести, — говорю я. — Хорошо бы с твоей спины.

Жеребенок Тодд, говорит она.

— Ангаррад, — говорю я.

Ставлю ногу в стремя, запрыгиваю в седло и поднимаю глаза к небу. Темнеть еще не начало, но сонце уже начинает сползать к водопаду. День подходит к концу.

Время на исходе.

— Пожелай мне удачи, — говорю я.

— Вперед! — ржет Ангаррад. — Вперед.

Стражники переводят взгляд с меня на Ивана, который пытается заставить их молчать — впрочем, это не поможет заглушить их Шум, который блеет и кричит, точно овца на пожаре.

— Он же лейтенант, — увещевает Иван стражников.

— Мальчишка он, а не лейтенант! — возражает ему рыжеволосый солдат.

— Любимец президента, — добавляет Иван.

— Да, и вам приказали отвести его в город, рядовой, — говорит стражник с большим пузом и капральскими нашивками на рукаве. — Еще скажите, что ослушались непосредственного приказа!

— Лейтенант отдал мне другой приказ, — говорит Иван.

— С каких пор он у нас главнее президента?

— Да бросьте! — взрывается Иван. — Вас же всех поголовно наказали, поэтому вы здесь!

Это немного их утихомиривает.

— Ты идиот, если думаешь, что я встану на сторону мальчишки и ослушаюсь президента, — говорит капрал Пузан.

— Прентисс все узнает, — добавляет рыжий, — как ни скрывай.

— Он прикажет нас расстрелять, — поддакивает ему другой стражник, долговязый, с бледной, землистой кожей.

— Кому прикажет? — не унимается Иван. — Все солдаты на войне, а президент сидит в своем разрушенном соборе и ждет, когда я приведу Тодда.

— С какой стати? — спрашивает рыжий. — Почему он не с армией?

— Это не в его духе, — отвечаю я. Все снова поднимают глаза на меня. — Мэр не участвует в сражениях. Он правит, руководит, но курка не спускает и рук не пачкает. — Ангаррад чует мое волнение и делает едва заметный шажок в сторону. — За него это делают другие люди.

И потом, думаю я, пытаясь утопить эту мысль в Шуме, ему очень хочется поговорить со мной.

Что, по мне, гораздо хуже войны.

— Так ты чего, решил его свергнуть? — спрашивает капрал, скрещивая руки на груди.

— Он обычный человек, — говорю я. — А человек небессмертен.