Пятикнижие чудес советских евреев - Анатолий Рохваргер

Устраиваться заново на работу можно было только на основе личных знакомств или, как там говорили, по блату. В СССР не было безработицы и рынка труда, так же как и рынка товаров и услуг. С фамилией Рохваргер Зину никуда не брали почти год, пока я не уговорил моего бывшего аспиранта, ставшего директором Центра НОТ (Научной Организации Труда). Зину взяли на работу инженером с прежним окладом 110 рублей в месяц плюс 10–20 рублей месячной премии, которой ею часто лишали за пятиминутные опоздания на работу.

Отметим, что ни на заводах, ни в десятках и сотнях 10 и 20 тысячных институтов, работающих на войнушку, сокращения штатов проводились очень редко, и их численность лимитировалась только размерами зданий, которые они занимали вплоть до очередного расширения. Все помнили, как Хрущёв сократил в одночасье полтора миллиона офицеров-бездельников из армии, миллион охранников лагерей и придавил амбиции гэбэшников. Этим он вызвал лютую ненависть живших тогда и последующих поколений вояк и гэбистов, и это стоило ему царского трона. Больше ни Брежнев, ни Горбачёв не сокращали, а увеличивали число офицеров армии и КГБ.

Акт пятый. Диссертации

Работы по созданию атомной и ракетной военной промышленности побудили руководство СССР начать поощрение технических специалистов. Зарплаты для кандидатов и докторов наук стали превосходить соответственно в три и четыре раза стандартно невысокие зарплаты советских инженеров. Была создана целая инфраструктура по подготовке соискателями диссертаций и затем их прохождению. При этом единые государственные требования для кандидатов наук, в общем, соответствовали западным стандартам для PhD, что переводится как «доктор философии». Базовые требования дополнялись требованиями специфической области науки или техники, а также требованиями практической реализации научных разработок.

Была создана Высшая Аттестационная Комиссия (ВАК) – министерство диссертаций. Как и положено при планово-бюрократическом социалистическом хозяйстве, ВАК должен был управлять процессом получения учёных степеней и званий в масштабе всего СССР. Во главе этого учреждения поставили человека с очень символичной фамилией, Кирилов-Угрюмов. Когда-то русский сатирик Салтыков-Щедрин гротескно описал начальствующий персонаж с похожей фамилией и похожими запретительными функциями и назвал его Угрюм-Бурчеев. Раз в полгода Угрюмов публиковал в бюллетене ВАК отчёт о состоянии дел. В нём он пространно обсуждал статистику «естественной убыли» поголовья докторов наук и колебаний в «прибытке», т. е. приплоде поголовья кандидатов. Больше всего его беспокоило отставание в проценте лиц коренной национальности, т. е., хотя учёный скот размножался в соответствии с государственным планом, но порода была засорена евреями. Пожелания и инструкции товарища Угрюмова должны были воплощаться в жизнь членами Учёных Советов, которых утверждал тот же ВАК.

Большинство советских кандидатов наук работали в так называемых отраслевых исследовательских институтах, тогда как на Западе подавляющее большинство PhD становятся профессорами и работниками университетов. В СССР кандидаты наук получили статус и условия жизни, как у среднего командного звена партийных и советских работников и армейских офицеров, но без обязательной лжи и тупой дисциплины. У медиков, учителей и всех гуманитариев были установлены более низкие пропорции кандидатов наук по отношению к общей массе лиц с высшим образованием. В то же время, в технических областях, особенно тех, которые были тесно связаны с войнушкой, такая пропорция была один к 100 всех работающих, включая рабочих, хотя в отдельных специальностях это соотношение доходило до 1 к 10.

При наличии большого числа офицеров от науки потребовались генералы. Поэтому была установлена советская степень доктора наук. В число генеральских требований входили создание нового направления в науке или технике, публикация научных книг или многих статей, участие в подготовке кандидатов наук, а в прикладных областях – значительный (более 1 млн. руб. в год) экономический эффект, или новый образец оружия или его компонентов. Общественный статус докторов наук был на уровне верхней планки среднего командного партийно-советского звена. Во всяком случае, любой министр или секретарь райкома и даже обкома партии принимал без проволочки любого доктора наук и внимательно его выслушивал. Правда, такая необходимость возникала у докторов наук очень редко.

Высокий статус, хорошие материальные условия и относительная моральная и творческая свобода, а также возможность заниматься интересным профессиональным трудом сразу же с 50-х годов и вплоть до 90-х годов ХХ века привлекли в кандидаты и доктора наук непропорционально большое число евреев. Тем более, что с первых лет советской власти процент евреев, получавших высшее образование от общей их численности был в 20–30 раз больше, чем русских и украинцев и тем более калмыков, башкир, туркменов и других. Поэтому к середине 70-х годов и далее 25 %, а то и 40 % кандидатов наук составляли явные и «скрытые» евреи. Это был хороший путь для самореализации их особых талантов и природного энтузиазма.

Идиоты-сталинисты, желая потешить вождя, затеяли ещё при жизни своего фараона борьбу с якобы буржуазной лженаукой кибернетикой. Кроме того, милитаристская направленность всей советской экономики и характер преступной большевистской власти породили всеохватывающую секретность всех советских достижений и железный занавес для всемирного общения не только простых советских людей, но и учёных и инженеров. Для компенсации этих глупостей и законов был создан Госкомитет по науке и технике и колоссальный, с десятками тысяч сотрудников и переводчиков, Всесоюзный Институт Информации.

Были засланы также многочисленные шпионы, которые воровали зарубежную техническую информацию сначала в атомной области, а затем и везде, включая электронику. Тем не менее, начиная с 70-х годов, наука и техника Западного мира двигалась вперёд намного быстрее, чем в СССР. Особенный провал обнаружился в компьютерной области. Чтобы поддерживать уровень военной техники, стали «воевать числом, а не умением» и создавать сотни исследовательских и проектных институтов с тысячами инженеров и научных сотрудников, причём там, где на Западе обходились десятками или сотнями специалистов. Соответственно в этой же пропорции возрос поток кандидатских диссертаций.

Эпизод 1. Кандидатская диссертация

Для евреев, желающих получить учёную степень, кроме обычных зависти и ограниченной компетентности окружающих коллег и членов учёных советов, которые проводили приём и защиту диссертаций, существовали особые повышенные требования. Хотя почти каждая еврейская диссертация была на порядок ценнее, чем остальные семь-восемь, из которых одна-две защищались взяткодателями из южных республик СССР, это почти никак не влияло на общий уровень требований к кандидатским диссертациям соискателей «коренных национальностей» в той или иной области науки, техники или медицины.

Поступив в очную аспирантуру Всесоюзного института (второй категории) строительных материалов – ВНИИСТРОМ, который находился в Красково Московской области рядом с Малаховкой, я попал в третье поколение соискателей кандидатской степени. Первое поколение состояло из действующих