Каникулы Рейчел - Мэриан Кайз

В Нью-Йорке принято читать модные книги. Или, по крайней мере, притворяться, что читаешь. Я даже слышала о людях, готовых оказать вам платную услугу: прочитать книгу и выдать вам резюме. А за дополнительную плату они готовы снабдить вас несколькими фразами, которые можно использовать на званых обедах (например, «Деривационный плагиаризм», или «Да, но можно ли считать это искусством?», или «Мне понравилась сцена с огурцами»).

Как бы извиняясь, я сказала Дерилу:

– Я еще не успела прочитать. Конечно, я купила ее, но она пока лежит в той стопке книг у кровати, которую я постепенно осваиваю. Знаешь, при моей занятости, совсем некогда читать…

Во всей этой фразе не было ни слова правды. Единственной книгой, которая лежала у моего изголовья, был «Колокольный звон». Я его перечитывала не помню в который раз.

– Прочитаю ее сразу после «Основных цветов», – обещала я, немного беспокоясь, все ли еще котируются «Основные цвета». Ошибиться тут было нельзя. – Так скажи мне, – лукаво улыбнулась я, – «Садоводство для балерин» – действительно событие? О чем это?

– Э-э… – неловко промямлил Дерил. – Видишь ли…

Я подвинулась к нему поближе. Интересно, почему он так ежится. Может быть, это скандальная книга? Про инцест? Или сатанизм? Или каннибализм?

– Это о… ну… о садоводстве. Для… э-э… для балерин. Ну, не только для балерин, конечно, – поспешил исправиться он. – Наклоны и приседания полезны всем, кто танцует. У нас не элитное издательство.

Я то открывала, то закрывала рот, как будто последовательно артикулировала гласные «А», «О», потом снова «А», потом опять «О».

– Так значит, это не роман? – наконец выговорила я.

– Нет.

– Это пособие по садоводству?

– Да.

– И какое же место оно занимает в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс»?

– Шестьдесят девятое.

– И каковы же были твоя роль в маркетинге этой книги?

– Я упаковывал книги и рассылал их по книжным магазинам.

– Прощай, Дерил.

Нет, разумеется, я не сказала тогда «прощай, Дерил». То есть ему не сказала. А про себя сказала Особенно после того, как он проговорился, что та прекрасная квартира, куда он привез меня после вечеринки, ему не принадлежит.

Итак, хотя мы и провели вместе ночь и большую часть следующего утра, больше я не планировала никаких совместных с Дерилом капиталовложений, и мирилась с его присутствием и всей той чепухой, что он нес, только из-за дозы.

Разумеется, этот скользкий тип не слишком обрадовался, сообразив, что ему не унести от меня нетронутыми свои два грамма. Но я решила: «Ничего, перебьешься, в конце концов, ты мне должен». Уже поздно вечером меня вдруг осенило, что я-то имела в виду «Лодочный спорт для начинающих», а не это дурацкое «Садоводство для балерин».

Следующие несколько дней от Люка не было никаких вестей. Я утешала себя, говорила себе: «Он позвонит». Но он все не звонил. Бедной Бриджит пришлось выходить со мной в свет каждый вечер. Я прочесывала город в поисках Люка. Где бы мы ни оказывались, даже если просто заходили в бакалею, чтобы купить десять упаковок «Принглз», я всегда была на стреме и при полном параде.

Он никуда не уйдет от меня, исступленно повторяла я, снова и снова. Я совершила чудовищную ошибку.

Мы его так и не встретили. Это было очень несправедливо, потому что в те времена, когда он был мне до лампочки и я не искала с ним встречи, мы натыкались на него и его длинноволосых друзей, стоило только выйти за порог.

В конце концов, я вынуждена была привлечь к поискам нескольких избранных, действительно избранных друзей. Все тщетно. Встречаю я, например, Эда в «Крутой телке», и он говорит мне, что десять минут назад видел Люка в «Болоте». Мы с Бриджит, развив сумасшедшую скорость, мчимся в «Болото», но находим там лишь пустой стакан из-под «Джей-Ди», пепельницу с дымящимся окурком, и еще теплый стул с явственным отпечатком задницы Люка на сиденье. Так обидно!

Я наконец-то наткнулась на него в день, который обычно называю Черным вторником. Это был день, когда меня уволили, а Бриджит повысили. Я давно знала, что мои дни на работе сочтены, и мне, честно говоря, было наплевать. Я ненавидела эту работу больше всего на свете. А после того, как я вырезала из журнала статейку о лечении импотенции и приклеила ее на шкафчик моего босса с припиской «Вам пригодится», безработица подобралась ко мне еще на несколько шагов. И все-таки, быть уволенной – радости мало.

И ее стало еще меньше, когда, придя домой, я увидела пританцовывающую от радости Бриджит, которой вдвое повысили зарплату. Кроме того, ее перевели в новое помещение и дали новую должность. Вице-зам-пом. начальника ее отдела!

– Я была всего лишь младшим вице-зам-пом., и вот смотри, как продвинулась! – сказала она, сияя от счастья.

– Отлично, – с горечью сказала я. – Теперь, думаю, ты потребуешь, чтобы все в Нью-Йорке начинали работу с четырех утра, работали до полуночи, уносили домой толстые папки с бумагами, чтобы просмотреть их, отказывались от выходных, и при этом будешь думать, что ты крутая.

– Мне приятно, что ты так рада за меня, Рейчел. – спокойно ответила Бриджит и тут же ушла к себе в комнату, при этом так хлопнув дверью, что стена чуть не обвалилась.

Я с тоской посмотрела ей вслед. Я понимала, в чем ее проблема: просто это не ее сегодня уволили! Посыпав еще немного соли себе на рану, я бросилась на диван, чтобы насладиться вполне заслуженной жалостью к себе.

Я всегда подозревала, что в природе имеется весьма ограниченный запас удачи. И Бриджит сегодня израсходовала все количество, отпущенное на нашу квартиру, не оставив мне ни единого атома. «Эгоистка проклятая!» – злобно думала я, обшаривая комнату в поисках наркотиков или выпивки. Вы только посмотрите на меня, на бед1гую меня, на безработную меня, которая теперь, наверно, будет вынуждена подыскать себе работу в «Макдоналдсе», и то, если повезет. Единственное, на что я надеюсь, так это на то, что Бриджит не справится со своими новыми Обязанностями, и с ней случится нервный срыв. Тогда эта глупая корова поймет, что к чему.

Я перерыла все шкафы в поисках бутылки рома, которую, кажется, где-то видела. Потом-то я вспомнила, что выпила ее прошлой ночью. Блин! И я получила еще один повод насладиться своей невезучестью.

В отсутствие средств, поднимающих настроение, я пыталась приободрить себя мыслями о том, что Бриджит теперь жизни не будет – так ее припухают, ведь за удачную карьеру нужно ох как дорого платить. Потом меня охватило ужасное чувство неуверенности. А что если Бриджит бросит меня? Что если она переедет в аккуратненькую квартирку в приличном районе, с кондиционером и тренажерным залом в доме? Что я тогда буду делать? Мне одной не потянуть квартплату. Тут на меня снизошло озарение, подобное тому, которое испытал святой Павел по дороге в Дамаск. Я вдруг поняла, что за Бриджит надо держаться. Соскочив с кушетки и проглотив свои обиды, я тихонько постучалась к ней в комнату.