Библиотека потерянных вещей - Лора Тейлор Нейми

– Только переоденусь. В чем обычно летают на обед в Санта-Барбару в компании симпатичного пилота?

Он фыркнул от смеха:

– Спроси у Марисоль.

Час спустя я целовала его, сидя на лучшем пассажирском сиденье всех времен и народов. И он приступил к работе. На нас обоих была гарнитура. Я восхищалась его уверенными движениями. Эшер проверял датчики, настраивал системы и пункт за пунктом проверял, готов ли волшебный летательный аппарат к небу. Переговаривался с диспетчерской вышкой на секретном языке, а потом вывел «Пайпер-Меридиан» на взлетную полосу. На Эшере были темные джинсы и плотный темно-синий пуловер. Очки-авиаторы отлично смотрелись на угловатом лице. Эшер Флит всегда был красивым. А сегодня, когда он, управляя своим любимым самолетом, отвечал за нас обоих, от него буквально дух захватывало.

Пока мы ждали очереди на взлет, Эшер сказал:

– Не знаю, когда будет следующий раз. Но сегодня я лечу. – Он улыбнулся. – И ты со мной.

– Летишь ты или нет – я всегда с тобой.

По сигналу вышки он взял в руку наш сказочный наперсток, который теперь жил на панели управления. Я положила руку на желудь, висевший у меня на шее. И Эшер надавил на рычаг.

– А это новая глава, – сказал он, когда шасси оторвалось от полосы.

* * *

Мы провели в воздухе минут десять, когда я поняла, что влюбилась во все это. Я наслаждалась неистовой погоней за ветром вместе с парнем, в которого была влюблена. Вместе мы летели на хвосте кометы его мечты. Я и раньше летала на самолете, но в небольшом турбовинтовом «Пайпере» казалось, что воздушные массы проносятся прямо у меня под ногами.

– Нравится тебе, Дарси Уэллс? – спросил Эшер у меня в гарнитуре.

Я глядела на голубое джинсовое небо и акварельный горизонт. Мы мчались на север вдоль линии тихоокеанского побережья, по правую руку у нас кипела муравьиная жизнь, а по левую – бились сапфировые океанские волны.

– Очень нравится. – Я посмотрела на Эшера, и сердце, как серебристый пропеллер, затрепыхалось от того, сколько он мне дал – больше, чем любовь, больше, чем полночь без боя снимающих заклинание часов. Он был домом для всех моих слов, даже тех, которым я еще не знала определений. Он был домом для всех моих историй, даже тех, которые я еще не придумала.

Возможно. Это слово взмыло в воздух – отрываемся от земли – настоящее и правдивое. И тогда я решила, что седьмой день Эшера станет моим первым.

– А у тебя здесь есть бумага?

Он указал на закрытое отделение возле моего правого колена:

– Там блокнот.

Я взяла небольшой желтый блокнот. Не бледно-голубая писчая бумага, но сойдет. Начать надо прямо сейчас. Здесь. Я достала из сумки ручку, глаза наполнились слезами. Я собиралась обо всем рассказать Эшеру, но позже, на побережье в Санта-Барбаре. А сейчас мне нужно было опять остаться наедине со словами.

Я мысленно произнесла их, чтобы сделать настоящими. И тогда я, настоящая, начала так:

Дорогой Дэвид Эллиот,

Это твоя дочь, Дарси…