Кокон - Андрей Посняков

— Именно так, — со смаком разломив сушку, подтвердил «лесовик». — Парадокс, но тут это легче всего сделать. Достать этого чертова Микола.

— Не только достать, — азартно поправил инженер, — но и препарировать. Ты что, Максим, на самом деле веришь в эту красивую сказочку про обычного сельского мужичка, подмявшего под себя весь город? И легко, можно даже сказать, играючи справившегося с такими гм-гм… авторитетными людьми, как вот тот же Алексей, не обижайтесь, Алеша…

— Да ладно.

— Ты кушай сушки, Максим, — вкусные, — улыбнулся Григорий Петрович.

О, как рад был Максим видеть их! И Петровича, и того же Трушина. Вот они сидели сейчас в дальней кандейке электромеханического цеха — Микол восстановил и его, — пили чай с сушками, говорили… Никого по большому счету не опасаясь, как на воле… Здесь теперь было гораздо спокойнее.

— Как вы думаете, господа, — продолжал свою риторику инженер. — Зачем Микол расширяет подстанцию? Куда ему столько электричества? Менять на продукты и девочек? Так и тех мощностей, что есть, на полгорода за глаза хватит и за уши. И этот цех… инженеры, он даже квалифицированных рабочих ищет, приглашает. Токарей, фрезеровщиков, сварщиков… Опять же — зачем? Меня вот затащил… силком, правда, но я сейчас не жалею и, знаешь, Максим, даже не хочу покидать это место. Больно уж интересные здесь дела творятся! Вчера, да-да, буквально вчера я видел проект, компьютерную голограмму — это что-то… что-то такое, чего на Земле вообще нет и никогда не было! Вот именно так — на планете Земля! Это «что-то» сильно напоминает тот же адронный коллайдер… плюс — мощнейшая вихревая энергетическая установка на гравитационных полях…

— На вихревых потоках установочка? — тут же уточнил Трушин — все ж таки не зря когда-то учился в физтехе.

— Да-да… И сверхвысокочастотные генераторы… Понимаете, друзья мои, они явно смогут вырабатывать некое поле… Господи, интересно-то как!

— Да уж! — Трушин с треском разломил сушку, глаза у него горели тем же безумным огнем, что и у Петровича.

Увы, лишенный базового физико-технического образования Тихомиров здесь мало что понимал, больше догадывался, да и то в силу общего интеллектуального потенциала. Правда, в отличие от собеседников, он не забывал конкретики:

— Трехглазые? Они тут главные? Ну, в смысле, их руководство?

Трушин с Петровичем переглянулись.

— Полагаю, трехглазые — точно такие же жертвы произошедшего катаклизма, как и мы… и — как третья сила, — негромко пояснил инженер. — Та, что использует Микола.

— Так надо было давно с ним переговорить! — вскинулся Макс. — Прижать как следует… что, нет возможностей?

— Возможности есть. — Трушин вновь потянулся к сушке. — Нет желания. Рано его еще трогать, рано.

— И чего же вы будете ждать? — насмешливо скривился Тихомиров. — Пока все горожане друг друга не перегрызут, а оставшиеся не станут рабами?

— Они уже давно перегрызлись. — Григорий Петрович налил в чашку чай из большого заварочного чайника. — А насчет рабов… Весь этот мини-гулаг просуществует недолго. В данных условиях людей незачем принуждать, это и Микол начинает сознавать. Тот голод, что уже наступил… и, понимаешь, раньше была надежда, кокон казался временным явлением, думалось, что вот-вот все станет как раньше, наладится привычная жизнь… Теперь таких мыслей все меньше и меньше. И не нужно уже никого заставлять голод заставит. Миколу — тем, кто за ним стоит, — есть что предложить.

— Продукты?

— Не только. Гарантированная безопасность! Хоть какая-то уверенность не в завтрашнем даже — в сегодняшнем дне.

Тихомиров все хотел спросить про Олесю и наконец выбрал момент, когда все на миг замолкли.

— Олеся? — переспросил Григорий Петрович. — Она что, тоже здесь?

— Вы не знали?

— Нет.

— Мы и про тебя случайно узнали, Николай доложил, — зачем-то оглянувшись, сообщил Трушин. — Он у нас там за Мафоном присматривает, только ты это, не афишируй!

— Конечно, — рассеянно кивнул Максим. — Так как с Олесей-то?

Инженер положил руку на плечо Макса:

— А у тебя вообще какие планы-то?

— Для начала вырваться отсюда!

— Хм… вырваться. — Григорий Петрович хмыкнул. — Ну, допустим, вырвешься… и куда? Снова в Калиновку? Или в какую другую деревню… Помнишь Галю? Ну, из наших, из Комитета, такая, на мышку похоже? У нее хутор — так ведь рано или поздно Микол доберется и до Калиновки, и до хуторов. И скорее рано, чем поздно. Снова вас схватят, раз уж попали в списки… А в следующий раз вы уже можете и не оказаться в зоне, так сказать, нашего влияния — объектов здесь много.

— Нам главное — выбраться, — упрямо сжал губы Максим. — А там видно будет.

— Ну что ж… — Улыбнувшись, Трушин развел руками. — Коль уж ты так настроен, постараемся помочь. Не сразу — не такое уж быстрое это дело. Пока хотя бы организуем вашу встречу.

Тихомиров подавил ухмылку:

— Что ж, спасибо и на том.

* * *

Обещанная встреча состоялась через неделю, все в той же старой прорабской. Олесю привели сюда силой, даже не сказав зачем.

Увидев девушку, Максим вскочил с дивана:

— Олеся! Милая!

— Макс…

Влюбленные обнялись, с жаром целуя друг друга.

— Макс… Макс… Не могу поверить! Как ты… как ты все это устроил?

— Помогли, — коротко отозвался молодой человек. — Хорошие знакомые нашлись и здесь. Слышишь, ма шери… ты вообще как?

— Плохо, Максик. — Олеся тяжко вздохнула. — Работа не сахар. Все время в цеху, в пыли, возишься с метлами, с тряпками, скипидаром… да еще и возы разгружать приходится. Тяжело! Если б не Ника… вообще бы не знаю, как и жила бы.

— Ника?

— Это наша старшая. Какой-то она ко мне симпатией вдруг прониклась, не знаю… Ладно, не будем о грустном… Макс, родной, как хорошо, что мы встретились, пусть даже вот так…

Они снова обнялись, поцеловались. Максим осторожно расстегнул пуговицу на застиранной Олесиной блузке. Снял, осторожно стащил маечку, поцеловал грудь…

Девушка улыбалась… Улеглась на диван, заложив за голову руки, Максим быстро освободил ее от остатков одежды, покрывая поцелуями тело…

Олеся изогнулась, застонала, закусив губу…

А потом устало вытянулась, запустив руку в волосы Макса.

— Ах… просто не верится, что такое возможно! Скажи мне, Максим, это не сон? Это действительно ты? Вот здесь, рядом со мной?

Они лежали обнаженные, тесно прижавшись друг к другу, и все вокруг — эти серые, украшенные аэрофлотовскими плакатами стены, старый диван, тусклая лампа под потолком — казалось чем то далеким, нереальным, призрачным.