Лакомые кусочки - Марго Ланаган

Глупая девчонка, выругала себя Бранза. Не надо было расспрашивать Ма и привлекать ее внимание. Теперь стоит ей вспомнить тот разговор, и она сразу поймет, где искать дочку.

Может, надо смочить землю — принести в ведре воды из ручья, полить и размягчить ее? Наверняка в избушке-развалюшке осталось ведро, ведь Ма ходила по воду! Сидя на корточках, Бранза разглядывала серую солому, гниющую в дверном проеме, расплющенную и склеенную многолетними непогодами, дождями и снегами, которые шли здесь всю жизнь Бранзы, то есть по здешнему времени, в ее сжатом варианте. Нет, она, пожалуй, не рискнет взяться за разбухшую гнилую солому. Скорее всего городские мальчишки или цыгане побывали тут задолго до того, как рухнула крыша, и вынесли все мало-мальски пригодное.

Просто присыпала камни землей. Значит, не глубоко. Бранза вернулась к своему занятию и в результате упорного труда выкопала ямку достаточной, по ее мнению, глубины. Достала из-за пазухи тряпицу и развернула алый камень. Надо ли при этом что-нибудь произносить, обращаться к бесплотным силам, о которых упоминала Энни? Наверное, нет. Ма с ног валилась от усталости и уж точно ничего не говорила; молча закопала камни в землю.

Она, Бранза, тоже была на этом месте! Почему ты не посмотрела? — упрекнула она свое младенческое «я». — Почему не выпростала головку из пеленок и не запомнила, как и что нужно делать?

Бранза стиснула массивный камень в руке и постаралась выбросить из головы пустые мысли. Во всяком случае, надо держаться серьезно. Часть успеха, собственно, заключается в сильном желании — или нежелании — найти приют, убежище, свой сердечный рай. Бранза вспомнила город из райского мира матери: тихие улочки, пустые участки между рядами домов, заросшие зеленой травой и залитые солнечным светом; вспомнила Волка, запах его шерсти, прохладный след от языка на тыльной стороне ладони, на щеке; мысленно покрошила на дорожку хлеб, и воображаемые птицы слетелись на угощение, и она каждую из них называла по имени, а Ма сидела у окна и плела циновки.

Ну пожалуйста, — думала она, опуская рубин в теплую сухую землю. — Пожалуйста, пусти меня обратно, — произнесла Бранза вслух на тот случай, если Лунный Младенец замер в ожидании где-нибудь на границе между мирами, как говорила Ма, и для того, чтобы сотворить чудо, нужно что-то особенное: молодая девушка должна решиться на самоубийство, Медведь — спрыгнуть с обрыва, карлик — топнуть ножкой.

Бранза аккуратно зарыла ямку, обошла крыльцо с другой стороны и начала все заново. Вообще-то этим следовало заниматься ночью, лучше всего в полночь, если верить Энни, а не при ярком свете дня, когда все вокруг кажется отнюдь не волшебным, а убогим, облезлым, напрочь лишенным таинственности и колдовской силы. К сожалению, прийти сюда ночью она не могла. Ей могло помешать многое: и чересчур любопытная сестрица, и заботливая мать, и зоркая вдова, которая все замечает, хотя не всегда говорит об этом. Кроме того, есть еще городская стража; в том, другом мире стражники разрешили бы ей покинуть город, взяв с нее обещание вернуться до рассвета, чтобы не волновать маму; даже нет, не так: в последние годы они совсем ничего не говорили и ограничивались молчаливым кивком. Здесь все иначе: суровые стражи ворот преградят ей путь и потребуют ответа, куда она направляется. И что скажет Бранза? «Я иду в старый дом моей матери, чтобы оттуда при помощи волшебных сил перенестись в мир ее сердечных желаний». Вне всяких сомнений, услышав это, стражники с улыбкой переглянутся, крепко возьмут ее за руки и отведут домой, а по дороге еще и вызовут лекаря. Так что придется делать все сейчас.

Бранза вонзила палку в твердую землю с южной стороны крыльца. Удар отдался болью в костяшках пальцев, в локтях, в плечах, заставил клацнуть зубы. Ох, нет, все бесполезно…

Бесполезно или нет, надо продолжать! Возможно, как только эта часть работы будет выполнена, дальше все окажется легче легкого. Ма, например, вообще проспала магическое перемещение; малютка Бранза вместе с ней заснула в одном мире, а проснулась в другом. А вот Рамстронг просто прыгнул в пустоту и взлетел; Эдда прошла сквозь стену силой желания, а этот Тизел, по словам Эдды, провалился в райское место случайно, когда убегал от Бранзы, счастливицы, которая тогда не понимала своего счастья — беззаботной Бранзы, на которую никто не косился, не говорил дурного слова, не заставлял вести себя «как положено».

Поэтому она с остервенением продолжала копать, а когда выкопала ямку, нашла подходящие слова, уложила на дно прозрачный камень и засыпала его землей.

«А теперь спи, дитя», — сказал Лунный Младенец Лиге.

«И это все, что ты сделала?» — невинно поинтересовалась Бранза у матери, притворяясь, что увлечена работой. Сейчас она прямо-таки видела перед собой тот цветок, который тогда вышивала, его сказочные малиново-розовые лепестки.

«У меня просто не осталось сил, — ответила Ма и рассмеялась. — Я спала как убитая, а когда открыла глаза, оказалась там».

Бранза долго смотрела на нее, такую обыкновенную, старательно прокладывающую стежок за стежком, а Ма подняла голову и рассеянно ей улыбнулась.

Чтобы волшба получилась, Бранзе сейчас было бы неплохо уснуть возле порога, головой на восток. Но солнечные лучи заливали крыльцо нещадным жаром, поэтому она легла у стены, в мягкую постель из высокой травы, что давала более или менее сносную тень, положила под голову пахнущие землей руки, уняла тревожные мысли о матери и сестре — как-то они переживут ее исчезновение? — и убедила себя, что теплая стена за спиной — это мохнатый бок Волка, который улегся позади нее, тихонько поскуливая, и будет охранять ее сон.

Эдда и Лига обошли весь город. Уже почти стемнело, однако мать и дочь упорно осматривали каждый закоулок, подходили к дверям, заглядывали во все уголки, где только могла скрываться Бранза.

— В воду она не полезет, — со вздохом промолвила Эдда, когда оглянулась и увидела, что мать все еще стоит на мосту, который Эдда уже перешла.

Лига, не отрывая глаз от ручья, следила за шумно журчащими струями. Наконец она медленно перешла мост, словно бы с каждым шагом пересиливала себя.

— Вернемся к Рамстронгам, — предложила Эдда. — Скажем, что нам не повезло. Давит соберет людей, и ее быстро найдут.

Лига взялась за подставленный дочерью локоть, но не поспевала за Эддой, взявшей слишком резвый темп. Целеустремленность и решительность, беспокойство и тревога, которые побудили Лигу обойти весь город, теперь, казалось, полностью оставили ее.

Они дошли до угла. Эдда собиралась свернуть к дому Рамстронгов, но мать остановилась, молча опустив голову.

— В чем дело? Мамочка, идем же. Идем, пока еще не совсем темно.

— Мне нужно вернуться домой и кое-что посмотреть… — Она поглядела на Эдду почти умоляюще. — Прежде чем люди обо всем узнают.

— Что ты хочешь посмотреть?

— Ну… посмотреть, не вернулась ли Бранза домой. Мало ли, может быть, пока мы ходили… Если нет, тогда…