Егор - Мариэтта Чудакова

Олег Васильевич Волков, российский дворянин, отсидевший 27 лет в сталинских лагерях, автор книги «Погружение во тьму», – в беседе с Андреем Битовым.

Партия отмирает, как государство по Энгельсу. Кто бы мог подумать, что так вот беззвучно начнут распадаться эти ткани. На чем все держалось? На трусости тех, кто теперь из партии бежит?..

Сопровский, 1990

…Горбачев отменил 6-ю статью Конституции, говорящую о руководящей и направляющей роли партии в нашей стране. И вся номенклатура заволновалась, почувствовав близость конца…

И в то же самое время он говорил, что он не может отказаться от социалистического выбора, потому что этот выбор сделал когда-то его дед. Именно поэтому он не может пойти на возвращение к частной собственности…

Мы слушали с недоумением. Причем тут выбор чьего бы то ни было деда?..

Ясно как день – перемены, начатые в политической жизни, требуют перемен в социально-экономическом укладе.

Большой новацией казалась тогда программа Явлинского «500 дней». Она раскладывала положительные изменения в экономике по дням!..

«Разумеется, – писал Гайдар, вспоминая ее спустя пять лет, – к экономике это никакого отношения не имело, невозможно по дням расписать такой процесс, как масштабные социально-экономические реформы, особенно в условиях распадающейся экономики». Но дело было, подчеркивает Гайдар, не в экономике, а в политике – программа обещала «выбитому из привычной колеи российскому обществу простые рецепты создания рыночного счастья. Притом – малой ценой!»

Здесь самое время вспомнить Маркса – отроческое увлечение Егора Гайдара – и слегка перефразировать его: «…Даже ложная идея, овладевшая массами, становится материальной силой».

Что же получается, спросите вы меня, Гайдар готов был обманывать людей? Но ведь обманывать кого бы то ни было – нехорошо. А целые массы – и подавно!

Прочитайте тогда внимательно вот этот его абзац. Он, может быть, слишком сложно построен. Но зато, если вы сумеете его понять – вы поймете всю тогдашнюю (да во многом и сегодняшнюю…) ситуацию:

«Представление о том, что крушение социализма отнюдь не равнозначно появлению развитой, эффективной рыночной экономики, что родимые пятна социализма придется выводить десятилетиями, что предстоит огромная, тяжелейшая работа для того, чтобы создать хотя бы предпосылки нормально функционирующего рынка – далеко за пределами экономических идей, доминирующих в массовом общественном сознании».

Вот эту выделенную нами мысль можно бы, конечно, выразить и попроще. Типа: большинство людей ни черта не понимают в экономике, а просто хотят жить спокойной и обеспеченной жизнью!

Летом 1990 года Гайдар обсуждал программу и с Явлинским, и с его соавторами – замечательными экономистами Е. Ясиным, Борисом Федоровым и другими. Он уверен, что «большинство из них ни в малой степени не сомневалось в ее утопизме». Тогда – зачем она была нужна?..

Да хотя бы затем, чтобы Ельцин и Горбачев, приняв эту программу, какое-то время проводили согласованную линию в экономике. Чтобы хоть что-то делали с экономикой! С экономикой, которая разрушалась на глазах.

Но советские функционеры уговорили Горбачева оставить в экономике все как есть. План «500 дней» навсегда остался на бумаге.

Между тем, пока мы в СССР медлили расставаться с «социалистическим выбором», в «социалистическом лагере» события, стимулированные нашей Перестройкой, уже шли полным ходом.

В 1989 году прошла «бархатная революция» в Чехословакии; через несколько лет страна мирно разделилась на Чехию и Словакию.

В ноябре 1989 года рухнула Берлинская стена – и граждане ГДР смогли пойти в западную часть Берлина (то есть в ФРГ) свободно, а не под выстрелами пограничников. Но примечательно, что еще за несколько недель до этого начался массовый уход граждан ГДР в ФРГ…

Поразительные события происходили в Польше. «Результаты выборов 4 июня 1989 года для всех стали неожиданностью. Успех “Солидарности” превзошел все ожидания…Впервые после войны у антикоммунистической оппозиции появился шанс получить по крайней мере часть власти» («История «Солидарности» 1980–1989», 2010).

Первого января 1990 года перестала существовать ПНР, возникла Польская Республика – «страна совершенно иная, со свободным рынком, осуществляющая внешнюю политику, ориентированную на Запад (а не на СССР, как в течение почти полувека. – М. Ч.). В 1990 году на всеобщих президентских выборах победу одержал лидер “Солидарности” Лех Валенса. Через два года территорию Польши покинули последние советские солдаты» («История “Солидарности” 1980–1989», 2010).

То есть – Польша, подвергшаяся еще в 1939 году почти одновременному нападению с Запада (Гитлер) и с Востока (Сталин), а после победы над Гитлером полностью подчиненная Сталиным, стала наконец независимой.

А в Советском Союзе, где внутри страны очень заметно обозначился поворот к свободе, в январе 1991 года стремление литовцев к независимости стали подавлять танками.

Это сильно повредило мнению о Горбачеве, хотя, похоже, он и не отдавал об этом приказа.

Андрей Нечаев в своей очень внятной, свободным, легким слогом написанной книге «Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики» (М., 2010), посвященной «Памяти моего друга Егора Гайдара», вспоминает: «Мало кто знает, что в судьбе самого Гайдара важную роль сыграл Михаил Сергеевич Горбачев».

В 1990 году Гайдар поднялся еще на одну ступеньку на советской лестнице влияния на принятие государственных решений – он стал заведовать экономическим отделом главной тогда газеты «Правда». Тираж газеты во много раз превосходил тираж журнала. И Гайдар мог познакомить еще большее количество читателей с истинным положением дел в их стране. С тем, например, что огромное количество денег по-прежнему выделяется на новые и новые стройки, при этом фактические сроки строительства более чем в два раза превышают нормативные…

«К тому, что крупные предприятия строятся десятилетиями, все давно привыкли, – писал Гайдар. – Нерешительные попытки сократить сроки строительства успеха не имели. В такой ситуации из всех красивых и справедливых слов о необходимости подъема машиностроения, сельского хозяйства или легкой промышленности получается только одно – новые котлованы, в лучшем случае – фундаменты.

С огромным трудом собранные ресурсы оказались тонким слоем размазаны по десяткам и сотням начатых строек».

Гайдар обладал удивительным – для нашей страны особенно – даром: он умел трезво, не прикрывая от страха глаз, взглянуть в лицо реальности. И показывал, куда мы катимся, движимые желанием подштукатурить нашу «плановую» экономику – вместо того чтобы от нее наконец отказаться.

«Резко ухудшилось снабжение, не хватает товаров, прежде всего – продовольствия. Значит, надо сконцентрировать все силы в сельском хозяйстве, бросить сюда больше ресурсов, увеличить капиталовложения, – пишет он саркастически, хорошо зная бесперспективность этих действий. – Начиная с XIX партконференции (лето 1988 г. – разгар Перестройки. – М. Ч.), эта мысль звучит все громче. Это просто, убедительно, наглядно. Куда труднее объяснить, что безмерные, неэффективные капиталовложения в производственное строительство на селе, создание железобетонных дворцов для малопродуктивного скота, рытье мелиоративных канав, поставка рекордного количества крашеного металлолома, гордо именуемого сельскохозяйственной техникой, и являются важнейшей причиной всеобщего товарного дефицита (Е. Гайдар. О благих намерениях // Правда, 24–25 июля 1990 г.).