Паранойя. Почему я - Полина Раевская

Как-то у меня без особых думок и сантиментов это дело всегда было. Родилась Олька, я порадовался, родился Дениска, тоже был рад, но вот так, чтобы по-настоящему захотел, такое только этим вечером впервые нахлынуло.

Смотрел на Настьку и понимал, что хочу. Хочу, чтоб родила мне детей: девчонок с такими же золотыми косами и зеленющими глазами, и высоченных, здоровенных пацанов. Но причина отнюдь не в том, что она ох*еть, какая фертильная, а потому что это именно она.

С ней хотелось не просто из любопытства пару раз на узи сходить и прикладывать по вечерам ухо к округлому животу. С ней хотелось прожить, прочувствовать каждую минуту этих девяти месяцев. Хотелось баловать ее, терпеть ее капризы, перемены настроения, целовать ее огромный живот, болтать с ним, как в тех сопливых фильмах, наблюдать, как меняется она, как растет в ней мой ребенок, волноваться вместе с ней, переживать, участвовать во всех этих приготовлениях, а не просто кивать головой между делом. С ней все это становилось чем -то гораздо большим, чем чудом физиологии.

Наверное, я – клинический идиот. Вокруг такой трешак, а я сидел, мечтал о детях. Впрочем, глядя, на то, как Настька выплясывала передо мной, думать о продолжении рода, пожалуй, было самое оно.

Смотрел, как она соблазнительно выгибается, как дразняще скользит руками, оглаживая грудь и бедра, ловил ее манящий взгляд, и едва казанки не закусывал, чтоб не взвыть. Член колом стоял, а из ушей чуть ли пар не валил.

Шутка ли, трахался месяц назад и то впопыхах, да в подсобке! Да я едва держался, чтоб не вскочить и не утащить ее в ближайший закуток!

Не знаю, как мне хватило сил разыграть этот бл*дский спектакль, когда она так вызывающе смело пригласила меня потанцевать. Такой она в этот момент была отчаянной, безбашенной, сексуальной в своей дерзости и упрямстве, что дух захватывало. А ведь казалось, влюбиться еще больше просто невозможно, но я влюблялся. Пусть ее выходка была совершенно не к месту и не вовремя, но меня она по-настоящему впечатлила. Впервые моя девочка боролась за нас, боролось без стыда, без совести, но так, черт возьми, красиво.

Однако, я должен был сделать вид, что все кончено, на случай, если кто-то о чем-то догадывается или узнает. Я хотел, чтобы всё это шакалье думало, что Настька не имеет для меня никакого значения, хотя все внутри сжималось от ее потухшего взгляда и промелькнувших в нем слез.

Прости, маленькая! Так нужно было, – мысленно повторял я, глядя ей вслед. Внутри у меня бушевала буря, которую даже обещание объяснить все после праздника, никак не успокаивало. Хреново было.

– Ну, ты даешь, Сергей, такой девушке отворот – поворот дал! Я бы ни за что не отказался, да простит меня твоя жена! – не понимая, что происходит, весело пожурил меня чинушик, немного разряжая атмосферу.

Я натянуто оскалился и опрокинул в себя новую порцию коньяка. Я бы тоже ни за что не отказался, если бы не знал, что, как только коснусь ее, мозги у меня окончательно поплывут.

Не смогу я сдерживаться. Ну, просто не смогу! Пох*й мне на все станет: на родню, на врагов, на день рождение дочери. Жрать буду глазами, лапать начну, шептать пошлый бред, в любви признаваться, а она ведь тоже голодная и тоже соскучилась, поплывет вместе со мной однозначно. И тогда пиши пропало: только слепой не поймет, что между нами отнюдь не отношения «папа подруги и подруга дочери».

Впрочем, если бы я знал, чем этот вечер закончиться, не стал бы морозиться. Понятно, что Сластёнка на такой отчаянный шаг решилась не просто так, значит было что-то «странное», о чем Зойкин выкормыш умолчал. Надо бы его хорошенько допросить.

С этими мыслями звоню Лёхе.

– Да, Сергей Эльдарович, – дыша, как после хорошей пробежки отвечает он. На бэкграунде у него слышится плачь и крики, однако они не вызывают у меня абсолютно никаких эмоций. Я давно уже разучился жалеть дебилоидов, которые берут на себя чересчур много смелости и не заботятся ни о себе, ни о своей собственной семье.

– Трудитесь? – отмечаю буднично.

– Ага, в поте лица, – со смешком отзывается Лёха.

– Что эта курва говорит? Кто ей помог?

– Да, никакой интриги, Сергей Эльдарович, она просто озлобленная, безмозглая дура. С Ольгой Сергеевной у них произошел конфликт после Нового года, в колледже ее начали травить. Затравили так, что она даже чуть таблеток не нажралась, родители вовремя среагировали, ну а потом услышала, как вы это… ну, с этой…

– Я понял. Дальше, –  закатываю глаза, поражаясь Лехиному кретинизму.  Тридцать лет дурню, а он все тык – мыкает и робеет, как придурок.

– Ну, в общем, диджей – ее двоюродный брат, – продолжает он. –  Попросила она его передать запись, он и передал. Но я уже отправил к нему пару парней, чтоб в следующий раз так рьяно родственникам не помогал.

– Молодец. Ладно, заканчивайте там, только не переусердствуйте, – наказываю Лёхе напоследок и, не дожидаясь его послушного «хорошо, Сергей Эльдарович», звоню Гридасику.

– Серёг, как раз, хотел тебе звонить. Напали на след, узнали, докуда купила билет. Помчали по короткому пути, чтоб не опоздать, но выяснилось, что она сошла с автобуса в другом городе, – торопливо отчитывается Гридасик.

– Сама сошла или помог кто? – втянув с шумом воздух, едва сдерживаю крутящийся на языке мат.

– Вроде сама.

– Что значит «вроде»? – рычу, моментально выходя из себя. – Вы что, бл*дь, уже, девчонку найти не в состоянии?!

– Серёга, не накаляй. Делаем все, что в наших силах. Сейчас доедем до этого городишки и там уже будем узнавать, что да как… Потом отзвонюсь.

– Давай. Найди мне ее, Гридас! Землю рой, но найди! Иначе…

– Я понял, Серёг, найдем твою девочку, не кипишуй, -заверяет Гридасик, однако спустя неделю песня все та же.

Сказать, что я на взводе – не сказать ничего. От бешенства и напряжения меня рвало на части, и я срывался на всех, кто попадался под руку. Каждую ночь я до изнеможения колотил грушу и наворачивал круги в бассейне, чтобы хоть как-то разгрузить голову, но ни черта не помогало. Нервяк был такой, что я не мог ни жрать, ни спать, ни даже толком побриться, чтобы не изрезать себе всю рожу.

Всё трещало по швам: Настьки нигде не было, поиски зашли в тупик. Гандон из Минпромэнерго начал какого-то лешего ломаться, и разрешение на продажу акций зарубеж повисло в воздухе, а мои люди до сих пор не нашли на этого чинушу достойного компромата, чтобы как следует надавить. План вывоза детей и Ларки пришлось переигрывать из-за Зойки, поэтому тоже все шло не очень -то и гладко, но апофеозом п*здеца стал звонок зятя.

– Серёга, у меня плохие новости, – объявляет он без лишних расшаркиваний. – Нашли того ухаря, из-за которого произошла губернаторская авария. Так вот он из Измайловских, они утверждают, что по осени у тебя с ними была встреча и договаривались, как раз о том, чтобы убрать губернатора.

Удивлен ли я? Пожалуй, нет. То, что Измайловские скооперируются с Можайским, было очевидно, я им обоим костью в горле. Однако, в чем прикол, я так не понял. Доказательств у них никаких. Такую ересь может любой Вася Пупкин наговорить и что?