Принц из серебра и золота - Вивиана Ипарагирре Де лас Кассас

– Ты выглядишь восхитительно.

– Большое спасибо, Люциус. – Я старалась контролировать свой дрожащий голос. Чтобы он звучал увереннее, чем я себя чувствовала.

Черты Эрика немного расслабились. Потом подали еду, и Люциус завел непринужденную беседу. Сначала они говорили о погоде. Затем о еде и, в конечном счете, о каких-то людях, которых я не знала.

– Стэндлеры убрали свои палатки, – сказал король во время подачи основного блюда и посмотрел на брата. Теперь он выглядел подавленным. Его голос почти не давал о себе знать, но теперь я знала каждую черту его лица. От самого красивого до самого безобразного.

– От них не осталось и следа, – разочарование прозвучало в его словах.

«Но это же хорошо, – хотела я сказать ему и пыталась поймать его взгляд. – Все как ты и говорил. Как мы планировали. Элиа оказался здравомыслящим».

Но Эрик выглядел далеко не так воодушевленно. На мгновение наши взгляды пересеклись. Потом он посмотрел на мою шею и скривил губы. Это не ускользнуло от Люциуса, и он мимолетно похлопал меня по руке.

Мгновенно на моем предплечье появились жуткие мурашки. Он осторожно погладил опухший участок кожи.

– Ты должен знать, брат, София – темпераментная любовница. – Я проглотила еду и кашлянула, хватая ртом воздух. Король невозмутимо продолжил: – Я не мог совладать с собой, если ты понимаешь, что я имею в виду. – Двусмысленность повисла в воздухе. Она вызывала отвращение. Смешивалась с желчью, которая медленно и мучительно поднималась вверх по моему желудку.

Я поперхнулась и поспешно сделала глоток вина. Слезы застилали глаза. Жар опалил мое лицо. Взгляд, который Эрик бросил на меня, теперь не предвещал ничего хорошего. Он сказал все, но при этом промолчал. Люциус грубо вцепился пальцами в мое предплечье и притянул меня к себе.

– Считай меня старомодным, дорогая. К сожалению, я пока не могу дать тебе то, чего ты действительно хочешь. Но после наших брачных клятв я никогда тебя не отпущу. По крайней мере, до тех пор, пока ты не подаришь мне сына.

Меня снова бросило в жар. Я почувствовала невидимые руки Люциуса повсюду. Не осмелилась кричать, молча позволив им пройтись по мне. Он продемонстрировал мне свою силу.

Свою безграничную силу. И мою бесконечную глупость, полагающую, что может послужить примером для остальных.

Он притянул мое лицо и крепко прижал свой рот к моему. При этом прошептал так тихо, что только я понимала:

– Не связывайся со мной.

Когда он отпустил меня, я увидела Эрика, что бросился прочь из зала.

Слезы навернулись на глаза – стыд охватил меня. Я хотела побежать за ним. Удержать его. Попросить его узнать у меня, хотела ли я всего этого.

Он поймет, если я солгу. Он все поймет. Но я этого не сделала. Кровь в моих венах текла словно свинцовая.

Я сцепила руки. Не в силах еще раз взглянуть на короля. Его голос теперь звучал ласково. Почти ранимо:

– Посмотри, что ты сделала. Мой брат, кажется, положил на тебя глаз. Почему ты такая красивая девушка?

Я не ответила. Упрямо смотрела на частично заполненную тарелку. Люциус взял меня за подбородок. Заставил посмотреть на него.

– И только мне дано любить тебя. Что подводит меня к моему требованию… к моему условию. Ты помнишь?

– Я… – всхлипнула, боясь этих рук. Да, я боялась его силы. Как я могла думать, что он не был ужасным?

Как могла подумать, что он хороший человек? Я ошибалась – во всем. Я собрала всю свою храбрость и тихо прошипела:

– Я принадлежу только себе.

Рука, которая последовала за этим, была сокрушительной. Она легла на мою щеку, оставив после себя ожог. Моя голова метнулась в сторону. Волосы последовали за ней, как защитная вуаль, чтобы скрыть слезы. Он испуганно втянул воздух.

Потом я оказалась в его объятиях. Он держал меня, как ребенка. Гладил. Снова и снова говорил, как ему жаль.

– Я… я люблю тебя, София. Я так сильно тебя люблю. Пожалуйста, никогда не оставляй меня. Пожалуйста.

Я верила ему.

Но было уже слишком поздно.

Яна

– Молчи! – услышала я его. Слышала тихое шипение, проникшее в мое ухо, как остроконечная игла. Затем почувствовала его руку, прижимающуюся к моему рту и к носу.

– Молчи! – и я замолчала. Было слышно только мое сердцебиение и слезы, стекающие по его руке. Я ощутила запах сена. Услышала их шаги. Они преследовали нас. Гнались за нами по пятам. Потребовалось бы малейшее хныканье, чтобы они нашли нас. Я видела маму, уткнувшуюся головой в колени. С привычно уложенными локонами. Когда она посмотрела на меня, я увидела страх. Теперь я знала, что это был чистый расчет. Рука крепче прижалась к моему рту. Она превратилась в каменную плиту. Мне не хватало воздуха.

– Продолжайте искать! – Это они и сделали. Мужчины в черном всегда были частью моих кошмаров. Чего они хотели от нас? Что они сделают с нами? Если им нужен мой отец, почему мама ничего не сказала?

Они прошли мимо нас. Остался только запах сена и страха.

Затем он убрал руку от моего рта и положил ее на впалые плечи моей матери. Как сильно я ее ненавидела.

Почему ты ничего не делаешь?

Ну почему?

Она видела это в моих глазах. Но попросту ничего не делала.

Посмотрела на него и ласково приложила руку к его щеке.

Затем перевела взгляд на меня. Она отдавала меня стэндлерам с этим же взглядом. Ледяным. Каменным. Более жестким, чем бессмертная рука, которую отец клал мне на затылок.

Эти руки… эти проклятые руки. И затем мы пошли дальше. Исчезли в тени. Блудница, вор и ее обуза. Дочь, которую она никогда не любила.

Существовали различные виды сельтерского дара. Он проявлялся у всех по-разному. То сильнее, то слабее. Причем порой он был настолько могущественным, что выходил далеко за рамки возможностей обычной силы. Становился непредсказуемым. Сельтерскими руками можно было не только передвигать предметы. Случалось так, что вещи становились реальными только потому, что их представляли в голове.

Я не знала, что обладала такой силой. Теперь, когда мне пришлось испытать это на собственном опыте, дар вливался в меня, как новая энергия. Энергия, которая в корне изменила меня. Которая очистила мое прошлое. Темная тень, которая наконец догнала меня. Мой отец был сельтером.

Грязный, мелкий вор, который с помощью своей силы играл с людьми. Тяжелое наследство, которое теперь – после всех этих лет – появилось на свет. Иван знал отца до того, как тот смог назвать меня своей дочерью. Еще до того, как стал тем, кем я его знала. Иван сидел рядом с Зан Захрай и рассказывал свою историю. Что-то, чего я предпочла бы никогда не слышать. Мне было стыдно за свои корни… и за свой дар.