Токсичный роман - Хезер Димитриос

«Пожалуйста, пусть с тобой все будет хорошо».

Мне просто нужно знать, что ты в порядке.

Я останавливаюсь перед закрытой дверью, колеблюсь. Кого я обманываю? Если я туда зайду, мы снова сойдемся. То письмо, вся храбрость, которая понадобилась на его написание, пойдут к черту. Мы вернемся туда, где начинали. Я прислушиваюсь, но ничего не слышу. Я знаю, что наверняка твоя мама там с тобой. И твой папа тоже. Знаю, что мне нужно зайти, потому ты во мне нуждаешься, потому что тебе больно, но не могу.

Я разворачиваюсь и спешу к лифту, и, когда он сразу не приезжает, бросаюсь вниз по лестнице, словно ты можешь погнаться за мной. Я на середине лобби, когда заходит мама.

– Что случилось? – спрашивает она. – Тебе не дают с ним видеться?

Как мне объяснить? Она знает о письме и уже сказала, что это был ужасный способ расстаться, что это было неправильно. «Я так в тебе разочарована, – сказала она. – Бедный мальчик». А потом случилась авария, и казалось, что это моя вина, словно мои руки были на руле, нога – на педали скорости.

– Я не могу пойти туда, мам, – говорю я. – Если я это сделаю… – Нервы сдают, и я начинаю плакать. – Мы снова сойдемся, и…

– Грейс Мари Картер. Я тебя воспитывала лучше. Теперь тащи свою задницу к лифту и иди проверь, как там Гэвин.

– Но…

– Сейчас же.

Она права. Я ужасный человек. Невероятно эгоистичный. Не могу представить сценарий, в котором ты бы не пришел убедиться, что со мной все в порядке. Наш разрыв не означает, что мне все равно, умрешь ты или будешь жить.

Несколько минут спустя я тихо стучу в дверь.

– Войдите, – раздается голос твоей мамы.

Я открываю дверь и сразу же вижу тебя на больничной койке, все твое красивое лицо покрыто синяками и порезами, и я теряю самообладание.

Твоя мама стоит между мной и кроватью, отец ссутулился в кресле в углу, а я лишь хочу обнять тебя и заставить исчезнуть все это: аварию, твою боль, письмо. Потому что это я сделала. Это моя вина. Как могла я быть такой глупой?

– Может, сейчас не лучшее время… – начинает твоя мама, но ты протягиваешь мне ту руку, к которой не прицеплена капельница.

– Все нормально, – тихо говоришь ты. Мне, ей. Твои глаза задерживаются на моем лице.

Она переводит взгляд с меня на тебя, хмурясь в неуверенности.

– Мам, все нормально, – говоришь ты. – Я хочу, чтобы она была здесь.

Твой папа встает, но ничего мне не говорит. Они вместе выходят из комнаты, но только после того, как твоя мама бросает на меня обвинительный взгляд, говорящий «Ты чуть не убила моего сына». Я это заслужила, но мне все равно больно. Они оба так хорошо ко мне относились, так хорошо. И тут, с опозданием, я понимаю, что сделала больно не только тебе: я сделала больно всей твоей семье. Они никогда меня не простят, и я их не виню.

Когда она закрывает за собой дверь, я бегу к тебе. Правая часть твоего лица – один огромный синяк, и, пытаясь сесть, ты кривишься от боли.

– Гэв… Гэв…

– Тсс, – говоришь ты, обнимая меня забинтованными руками.

– Прости, милый, – плачу я, – прости.

Я недооценила, как ужасно буду себя чувствовать, увидев тебя в таком состоянии.

– У тебя куча переломов? – спрашиваю я.

Ты качаешь головой:

– Только ушибы. Никаких внутренних кровотечений и всякого такого. Сказали, что завтра, скорее всего, смогу уйти домой. Машина вдребезги, но это ладно. Думаю, у меня есть ангел-хранитель или вроде того. – Ты делаешь паузу, и твой голос становится тихим: – Я должен был быть мертв.

Я прижимаюсь губами к твоей шее и вдыхаю тебя. Ты пахнешь больницей, и это неправильно, так неправильно. Ты рассказываешь мне, что случилось: ты прочитал мое письмо и почувствовал опустошение. Около часа ночи ты сел в машину.

– Я вообще не соображал, – говоришь ты. – Я просто… увидел фонарь и подумал: «А, к черту все!». Не помню, что случилось потом.

Врач говорит, что ты самый удачливый парень в городе. Что, врезавшись в фонарь на скорости сто сорок километров в час, ты должен был погибнуть. Чудо.

– А я этого и хотел, – говоришь ты тихо.

Мое сердце замирает. Я холодею. Вспоминаю выражение лица Саммер, когда она зашла в театральный класс в прошлом году и рассказала, что ты наделал.

– Давай договоримся, – говоришь ты. – Мы остаемся вместе до конца лета. Если ты все еще будешь хотеть расстаться, когда пойдешь в университет, то ладно. Но дай мне лето – без родителей и правил, – и я докажу, что мы созданы друг для друга.

– Гэв, ты сказал, что ненавидишь меня.

Ты качаешь головой.

– Я не имел это в виду. Да ладно тебе, ты же знаешь, что это так. Я был зол…

– Ты зол все время, – говорю я нежно. Протягиваю руку и убираю волосы с твоего лица. Ты хватаешь меня за руку.

– Я люблю тебя, Грейс. Люблю тебя всем сердцем. – Твои глаза умоляют, глаза, в которых я терялась так много раз. Ледники, леденцы и море, такой особенный голубой, такой твой, я этот цвет больше нигде не видела.

– Хорошо, – говорю я. – До конца лета.

Ты тянешь меня сесть на кровать рядом с тобой и через пару минут засыпаешь, ты так устал. Я остаюсь, пока медсестра не говорит, что пора уходить. Я выскальзываю из объятий, касаюсь губами твоего лба, а потом тихо закрываю за собой дверь. Твоя мама сидит одна в пустой комнате ожидания. Увидев меня, она встает.

– Я прочитала письмо, – говорит она. – Оно было… в его кармане. Они отдали мне его одежду после… Было так много крови.

Слезы катятся по ее лицу, и я обнимаю ее, как много раз она обнимала меня. Потерять тебя значит потерять и твоих родителей. Я об этом не подумала. Я жду, что она меня оттолкнет, но она этого не делает.

– Мне так жаль, – говорю я. – Я не знала, что делать.

Она отстраняется:

– Грейс, почему ты не сказала мне, что происходит? Ты же знаешь, какой он хрупкий. Я бы присмотрела за ним.

Я вешаю голову, пристыженная. Я так сосредоточилась на себе, что мне и в голову не пришло поговорить с твоими родителями. Или, может, я просто боялась.

– Простите, – говорю я. – Просто было так тяжело… – Начинаю плакать, и она сжимает мои руки.

– Милая, мы оба так сильно любим тебя. И Гэвин любит тебя больше всего в этом мире.

– Знаю. Я вас тоже люблю.

– О чем… О чем вы договорились? – тихо спрашивает она.

– Мы остаемся вместе. Постараемся разобраться со всем.

«Средние пальцы вверх, подними высоко руки, помаши перед его лицом и скажи ему ‘’пока’’…»

Я была так близка.