Экспонента. Как быстрое развитие технологий меняет бизнес, политику и общество - Азим Ажар

сотрудником. Наемные работники оказываются в уязвимом положении, так как все более доминирующие платформы управляют человеческой деятельностью с помощью алгоритмов, оптимизированных так, чтобы добиваться эффективности и максимального результата. Подобные изменения организационной структуры и методов организации труда приводят к тому, что наемные сотрудники получают все меньшую долю прибыли. Так что нам требуются новые инструменты наделения их влиянием. Работники — причем неважно, долгосрочный у них контракт или разовая работа, — хотят гарантий стабильности, гибкости подходов, уважения к их человеческому достоинству, чтобы они могли и дальше подстраиваться под стремительные изменения, но не соглашаться на совсем уж невыносимые условия. Лучший способ обеспечить эти потребности — создать новые формы совместной деятельности, которые помогут наемным сотрудникам предъявлять требования работодателям.

Радикально меняется и наше ощущение физического пространства. Цепочки поставок снова становятся локальными, а региональная экономика развитых стран все в меньшей степени зависит от мировой. Статус и значение городов повышаются, в силу чего сюда активнее стекаются таланты. Мегаполисы становятся все более значимой силой в глазах политических лидеров, а небольшие города и сельские районы рискуют еще больше уйти в тень. Многие из проблем, которые было принято решать на государственном уровне, становятся прерогативой регионального и даже местного управления. Как же тогда изменится структура власти и внутри стран, и при их взаимодействии? Для решения подобных проблем государство должно устанавливать все более тесную связь с гражданами. При этом нам нужны и новые организации для сохранения и развития международного сотрудничества. Важно не допустить, чтобы отдельные участники мирового сообщества были лишены благ, которые несут с собой экспоненциальные технологии.

Тенденция к локализации повышает риск возникновения конфликтов между странами и регионами. Этот риск усугубляется новыми технологиями, так как организовать нападение — хоть с помощью отряда дронов, хоть в виде кибервойны — становится все проще. Мы рискуем скатиться в период беспрецедентного мирового хаоса. В ответ государства должны усиливать защиту и обучать население, повышая устойчивость к атакам. В то же время нам нужны новые правила ведения войны, чтобы эффективнее снижать напряженность конфликтов и прекратить распространение новых видов вооружения.

И последнее: нам необходимо по-новому посмотреть на отношения между гражданами и обществом, особенно в том, что касается вмешательства рынка в частную жизнь. В последнее время все новые сферы частной жизни оказываются предметом торговли — от обсуждения общественно значимых вопросов до персональных данных, — а потому так важно провести границы. Для этого мы должны добиться большей информационной прозрачности технологических компаний-гигантов и их процессов принятия решений, а также безоговорочных гарантий определенных прав всем гражданам цифрового общества. В то же время благодаря новым системам совместного или общего владения и контроля обуздать силу экспоненциальных технологий смогут наши сообщества, а не частные компании под контролем узкой группы заинтересованных лиц.

На первый взгляд, все эти подходы могут показаться несогласованными. Однако есть нечто, что связывает их воедино. Именно эти объединяющие темы и должны держать в голове все, кто серьезно намерен работать над преодолением экспоненциального разрыва. Даже если вода превращается в пар, мы можем обуздать ее мощь, но для этого требуются новые инструменты, системы и подходы — иначе есть риск получить ожог. В экспоненциальную эпоху мы сможем добиться процветания человечества, если научимся использовать новые инструменты и принципы.

Первый принцип — общность. Мир меняется, причем все быстрее, и ни государствам, ни бизнесам, ни наемным сотрудникам не справиться с переменами в одиночку. Нам нужно строить институты, которые позволят разрозненным группам работать сообща, сотрудничать, обмениваться идеями. Этот принцип лежит в основе многих подходов, о которых шла речь в этой книге. К примеру, совместимость предполагает создание возможностей для сотрудничества разных бизнесов. Потребители (и клиенты) должны иметь возможность запросто использовать услуги альтернативных провайдеров, не привязываясь ни к одному. Сотрудничество между странами с общими интересами в форме новых межправительственных институтов поможет снизить риск возникновения глобальных конфликтов. Оно будет стимулировать появление новых организаций, находящихся в совместной собственности и совместном управлении, с общим подходом к данным. С развитием сообществ наемных работников люди получат больше возможностей для отстаивания своих интересов при резких переменах в профессиональной сфере.

Второй принцип — устойчивость. Мир меняется и развивается все быстрее, и нам требуются достаточно стойкие организации, которые могли бы справиться с переменами. Говоря о новых формах социального обеспечения — например, в главе 5 шла речь о датской модели «гибкости», — мы имеем в виду необходимость создания систем, которые не рухнут при резких и быстрых изменениях рынка труда. Подчеркивая важность выработки нового свода прав для граждан в цифровой среде, мы стремимся создать прочный фундамент для обеспечения защиты независимо от того, как будут меняться принципы работы цифровых платформ. Это лишь несколько предложений. Всем организациям пора задуматься над созданием устойчивых систем, причем устойчивость должна становиться одним из ключевых принципов еще на этапе проектирования.

Устойчивость, однако, не означает закостенелость. Так что наш третий принцип — гибкость. Существующие институты должны быть в состоянии быстро адаптироваться по мере того, как меняется общество. Нынешние общественные системы игнорируют киберугрозы, не справляются с развитием законодательства в сфере охраны труда, слишком медленно меняют нормы относительно монополий и в целом слишком медлительны в реакции на изменения технологического порядка. Многие из предложенных мной в этой книге идей связаны как раз со стремлением помочь организациям быстрее адаптироваться. Передавая власть и влияние на местный уровень, мы формируем достаточно мелкие политические единицы, способные сохранять гибкость. Повышая информационную прозрачность технологических гигантов, мы обеспечиваем возможность раньше замечать проблемы и быстрее реагировать — еще до того, как все выйдет из-под контроля. Это лишь несколько примеров. В экспоненциальную эпоху все институты должны отнестись к вопросам гибкости со всей серьезностью. Утратив гибкость, они неизбежно не справятся со скоростью изменений.

* * *

Если вы читаете эту книгу до 2040 года, велика вероятность, что значительная часть вашей жизни прошла до наступления экспоненциальной эпохи. И это значит, что институты вокруг вас большую часть времени более-менее соответствовали своим задачам. В индустриальную эпоху появились новые технологии: двигатель внутреннего сгорания, телефон, электричество. В ответ человечество выстроило социальные институты, которые адаптировали новые технологии в соответствии со своими потребностями: появились гарантии занятости и возможности для коллективного отстаивания наемными работниками своих интересов, были созданы национальные энергетические компании и разработаны правила дорожного движения. В XX веке эти институты трансформировались постепенно, в соответствии с изменяющимися потребностями общества: трудовое законодательство 1990-х годов сильно отличается от норм, принятых в 1930-х. Долгое время таких вот постепенных