Контракт Паганини - Ларс Кеплер

— Аксель Риссен помнит всю музыку, какую ему доводилось слышать, каждый звук, сыгранный на любом инструменте в симфоническом оркестре…

— Объясни?..

— Он сумел рассмотреть, какое произведение исполнял квартет, когда был сделан снимок. Второй струнный квартет Белы Бартока.

— Ладно, ты оказался прав, — быстро сказала Сага. — Определить пьесу получилось, но…

— Фотографию сделали тринадцатого ноября две тысячи девятого года, — неожиданно жестко перебил комиссар.

— Значит, эти сволочи вели дела с Суданом уже после того, как аль-Баширу предъявили обвинение, — сосредоточенно сказала Сага.

— Да.

— Они знали, что оружие пойдет в Дарфур, — прошептала она.

Йона кивнул и двинул желваками.

— Пальмкруна не должен был находиться в этой ложе, — сказал он. — Сальман не должен был там находиться. Никто не должен был там быть.

— Но вот они все, на фотографии. — Сага с трудом сдерживала рвение. — Рафаэль Гуиди провернул отличную сделку с Суданом.

— Да. — Комиссар посмотрел в голубые, как летнее небо, глаза Саги.

— Самая крупная рыба, как всегда, оказалась самой гнусной, — констатировала Сага. — Сколько раз об этом говорили, большинство обо всем догадывается… но самые главные преступники вечно уходят от наказания.

Они молча рассматривали лица четырех человек в ложе «Альте Опер», шампанское и музыкантов со старинными инструментами Паганини.

— Значит, мы разгадали первую загадку. — Сага перевела дух. — Фотография сообщила нам о попытке Судана купить оружие, несмотря на запрет.

— Пальмкруна был там. Деньги на его счете, безусловно, взятка, — медленно проговорил Йона. — Но в то же время… Пальмкруна так и не дал согласия на экспорт оружия в Судан, так что…

Он резко замолчал — в кармане пиджака вдруг зажужжал телефон. Йона коротко поговорил и взглянул на Сагу.

— Это Аксель Риссен, — сказал он. — Утверждает, что понял, о чем говорит фотография.

На заднем дворе Финской церкви одиноко сидел, положив локти на поднятые колени, железный мальчик сантиметров пятнадцати в высоту. В трех метрах от мальчика стоял, прислонившись к стене охряного цвета, Аксель Риссен и ел лапшу из картонного стаканчика. Рот у него был набит, и когда он увидел, как Йона с Сагой входят в калитку, то помахал им палочками.

— Так что же вы поняли? — спросил Йона.

Аксель кивнул, поставил стаканчик с лапшой на подоконник церкви, вытер рот салфеткой и пожал руку Саге, потом комиссару.

— Вы сказали, что поняли, о чем фотография, — напомнил Йона.

Аксель опустил глаза, тяжело вздохнул, потом снова посмотрел на них.

— Кения, — сказал он. — Четверо в ложе пили шампанское, потому что договорились насчет большой поставки оружия в Кению.

Он замолчал.

— Продолжайте, — попросил Йона.

— Кения покупает миллион с четвертью единиц произведенных по лицензии боеприпасов калибра 5.56×45 миллиметров.

— Для автоматических карабинов, — прокомментировала Сага.

— Партия отправляется в Кению, — тяжело продолжал Аксель, — но не Кения получит оружие. Оно пойдет дальше — в Судан, дарфурской милиции. Я вдруг все понял. Совершенно очевидно, что оружие предназначено для отправки в Судан — ведь покупателя представляет Агата аль-Хайи.

— А при чем тут Кения? — спросил Йона.

— Смотрите: четверо в ложе встретились уже после того, как был выдан ордер на арест президента аль-Башира. Второй струнный квартет Бартока исполнялся всего один раз. Поставки в Судан запрещены — в Судан, но не в Кению, страну, граничащую с Суданом на юге.

— Почему вы в этом так уверены? — поинтересовалась Сага.

— После самоубийства Карла Пальмкруны я унаследовал его дела. Свое последнее дело он не довел до конца. Я обещал сегодня подписать разрешение на экспорт, — сосредоточенно ответил Аксель.

— То же оружие, та же сделка. После того как в Гааге выдали ордер на арест президента, стороны просто вычеркнули «Судан» и вписали «Кения», — сделала вывод Сага.

— Абсолютно очевидно.

— До того, как кто-то сфотографировал тех, кто пришел на встречу, — уточнил Йона.

— Когда Пальмкруна покончил с собой, рабочая группа была уже готова. Видимо, все думали, что он успел подписать разрешение на экспорт.

— Ну и огорчились же они, когда поняли, что он ничего не подписал, — улыбнулся комиссар.

— Сделка повисла в воздухе, — прибавила Сага.

— Меня взяли на эту должность очень быстро, — продолжал Аксель. — Просто втиснули ручку мне в пальцы, чтобы заставить подписать контракт.

— Но?

— Я хотел составить собственное суждение.

— И вы его составили.

— Да.

— Все выглядело законно? — спросила Сага.

— Да… я пообещал подписать контракт. И я бы его непременно подписал, если бы не увидел фотографию и не связал ее с Кенией.

Все трое молча смотрели на железного мальчика, самую маленькую скульптуру в Стокгольме. Йона протянул руку и погладил мальчика по маленькой голове. После целого дня на солнце металл был теплым, как живое тело.

— Сейчас товар грузят на судно в Гётеборге, — тихо сказал Аксель.

— Я поняла. Но без разрешения на экспорт…

— … оружие не покинет Швецию, — быстро закончил Аксель.

— Вы сказали — от вас ждут, что вы сегодня подпишете разрешение, — напомнил комиссар. — Вы можете как-нибудь задержать дело? Для нашего расследования очень важно, чтобы вы ничего никому не сообщали.

— Они не собираются просто сидеть и ждать.

— Скажите, что вы еще не вполне готовы, — предложил Йона.

— Хорошо, хотя это будет сложно. Сделка и так задерживается из-за меня, но я попытаюсь.

— Здесь дело не только в расследовании, но и в вашей безопасности, — пояснил комиссар.

Аксель улыбнулся и скептически спросил:

— Думаете, мне будут угрожать?

Йона улыбнулся в ответ и ответил:

— Они ждут положительного решения. Если вы скажете «нет», люди потеряют огромные вложения. Я и представить себе не могу, какие взятки пришлось дать правильным людям в Кении, чтобы они закрыли глаза на сделку.

— Я не смогу тянуть с разрешением до бесконечности. Понтус Сальман целый день пытается связаться со мной. Это большие люди в военной промышленности, у меня не выйдет дурачить их, — сказал Аксель, и в этот момент зазвонил его мобильный телефон.

Он быстро глянул на дисплей и чертыхнулся: