Играй жестко - Мишель Геркулес

только по особым случаям, например, на праздники, мой день рождения и день рождения Кори.

Я притягиваю ее к себе и крепко обнимаю.

— Это так ужасно. Я не могу даже представить, каково было вам с Райдером в детстве.

— Черт, я чувствовала себя такой виноватой, что со мной все хорошо, а Кори приходится жить в такой изоляции. Он действительно нуждается в постоянном уходе, но он не заслуживает того, чтобы его засунули в темный угол и забыли.

Я начинаю подозревать, чего добивается ее одиозная мать, но тем не менее спрашиваю.

— Твоя мать угрожала, что запретит тебе видеться с Кори, если ты не будешь выполнять ее требования?

Блэр напрягается в моих объятиях.

— Да. Мало того, она сказала, что переведет его в другое учреждение за пределами штата и что я больше никогда его не увижу.

Я отстраняюсь и зажимаю ее подбородок между указательным и большим пальцами, поднимая ее голову.

— Мы не можем позволить ей сделать это. Должен быть способ не допустить этого.

— Что я могу сделать? Мои родители — законные опекуны Кори. Они могут делать все, что им заблагорассудится.

Нет, я не могу с этим согласиться.

Должно быть что-то, что мы можем сделать, чтобы остановить их от совершения такой издевательства.

— Теперь ты понимаешь, почему я не могу бороться с ней… почему я должен выйти замуж…

Я прижимаю палец к ее губам.

— Нет. Ты не должна выходить замуж за этого мерзавца, и ты не выйдешь. Я люблю тебя, Блэр.

Слезы катятся по ее щекам.

— Я тоже тебя люблю.

Несмотря на то, что мое сердце было разбито и уязвлено после того, как я узнал секрет Блэр, когда я услышал ее признание, оно все еще бьется быстрее и легче. Я беру ее лицо в свои руки и целую ее от всего сердца и души. Теперь, когда я знаю, что она любит меня, нет ни единого шанса, что я отпущу ее.

ГЛАВА 52

БЛЭР

Я чувствую себя так, словно с моих плеч свалился огромный груз. Я так долго держала Кори в секрете, что уже начала думать, что я ничем не лучше своих родителей. Представление Алекса моему брату было правильным, как будто так и должно было быть. Сказать Алексу, что я люблю его, было естественно. Меня переполняют все эмоции сегодняшнего дня. В моей груди все еще живет страх, но мир и любовь побеждают.

Я украдкой поглядываю на Алекса, пока он везет нас обратно в Фэрбенкс, не смея поверить, что этот человек, этот грозный и страстный воин, любит меня.

— Какие у тебя планы на Рождество? — спрашиваю я, понимая, что он так и не сказал мне об этом.

Он смотрит на меня.

— Мы с Логаном поведем папу в китайский ресторан.

— Как в фильме "Рождественская история"?

Он улыбается.

— Точно. Мы смотрели этот фильм каждый год, когда росли. Он был любимым у моего отца. После развода… ну, не было больше семейных рождественских ужинов, и мы с Логаном решили создать эту традицию вместе с ним.

— А как же твоя мама?

— Она… не очень любит праздновать Рождество. Она отправляется к моим бабушке и дедушке, — я слышу тоску в его голосе, и от этого у меня сжимается сердце.

— Ты вообще не видишь свою маму во время праздников?

— Она приезжала в Фэрбенкс, когда мы были на первом курсе.

Может быть, мне стоит отказаться от этой темы? Это явно не очень приятная тема для Алекса, но все это время мы разговаривали только о моей семье. Я ничего не знаю о его семье, кроме того, что мой отец ответственен за падение его отца.

— Как часто вы с ней видитесь?

— Летом. Мы проводим его у бабушки с дедушкой.

Мне стало немного легче от того, что, несмотря на развод, у него более крепкие отношения с родителями, чем у меня с моими. Я смотрю в окно, чувствуя себя подавленно. Через несколько часов мне придется быть с моими одиозными родителями, и это последнее место, где я хочу быть.

— В чем дело, малышка?

Я вздыхаю.

— Я бы хотела, чтобы мне не пришлось сегодня ехать к родителям.

— Тогда не едь. Пойдем со мной ужинать.

Я поворачиваюсь к нему лицом так быстро, что трещит шея.

— Ты хочешь, чтобы я поужинала на Рождество с твоим отцом?

— Да, я хочу, чтобы он познакомился с тобой.

Кажется, что гигантский удав крепко сжимает мое сердце.

— Но… он ненавидит мою семью.

— Он ненавидит твоего отца.

— Ты не думаешь, что эта ненависть распространяется и на меня?

Он смотрит на меня.

— Я хочу верить, что нет. Блэр, ты теперь часть моей жизни. Я должен надеяться, что он сможет не замечать фамилию Вествуд. Я так и сделал.

Он пытается меня успокоить, но у него ничего не получается.

— Но посмотри, сколько времени на это ушло.

Он качает головой.

— Это не заняло так много времени. Я думаю, что в глубине души я всегда знал, что ты та самая, которая мне нужна.

Я быстро моргаю, пытаясь уловить его смысл.

— Ты хочешь сказать, что я тебе нравилась, даже когда тебе казалось, что ненавидел меня?

— Думаю, именно поэтому я так долго держался за эту эмоцию. Я уже говорил, что был заворожен тобой, когда ты ворвалась в класс. А потом ты поразила нас всех своим острым умом.

Успокойся, мое сердце, и постарайся не растаять.

— Хочешь знать, что я подумалв, когда впервые увидела тебя?

— Конечно.

— Я знала, что ты товарищ Райдера по команде, и подумала, что ты симпатичный. Я обрадовалась и почувствовала облегчение, что у меня может быть друг на этих лекциях.

— Блэр… Мне так жаль, что я был тогда придурком по отношению к тебе.

— Ну, это было к лучшему. Если бы у нас с тобой не было плохого дня, кто знает, что бы произошло? Может быть, ты бы тогда влюбился в меня и упустил бы возможность два года издеваться надо мной.

— Ты думаешь, я бы жалел об этом, когда все это время у меня могла быть ты?

Я наклоняю голову.

— Ты бы отказался от всех этих хоккейных заек ради меня?

Он сверкает глазами.

— Ты ещё и спрашиваешь? В одно мгновение, малышка.

Я пытаюсь не позволить своему эго раздуться, но мне это не удается. Я не могу сдержать самодовольную ухмылку, которая расцветает на моем лице.

— Я тебе верю.

— Еще как веришь, — он сжимает мое бедро. — Итак,