Словарь Ламприера - Лоуренс Норфолк

Его приятели тактично держались в стороне, даже Паннел. Страдая от унижения, прижимая к исписанной руке комок носовых платков и обещая направо и налево возвратить их, он позволил увести себя. Он проследовал через боковую дверь за суетливой женщиной в переднике и начал собираться с мыслями, но даже сюда долетало хихиканье попыхивавших трубками щеголей и неотесанных франтов. Ужасно. Он бы тоже потешился над старым клоуном, танцующим хорнпайп над грудой шестеренок, рычагов и дешевого грима. Ха! Это немного подбодрило его… ой! Женщина смочила его раненую ладонь холодной водой, кожа на ней давно загрубела, когда-то была как шкура акулы, но сейчас уже нет… ой! Опять. Есть что-то дряблое в жизни на берегу, достаточно посмотреть на этих юнцов. И это был тот корабль.

— Не шевелите рукой, сэр. Погодите.

На это надо было ответить ворчливой благодарностью, что он и сделал. Пока эта жуткая игрушка чертила своим пером, он проникался все большей уверенностью, мысленно сравнивая рисунок с образом «Вендрагона». Они были совершенно одинаковые. Ни малейшего отличия. Он мог бы и положиться на свое суждение, но все-таки подошел поближе, чтобы убедиться. Да, идентичны вплоть до деталей трюмных люков. Один и тот же корабль. При этом Гардиан знал наверняка, что уже где-то видел его прежде, и это тоже было странно, потому что перед ним был ост-индиец, чуть ли не единственный корабль, на котором он никогда не плавал. Но где же он его видел? Он крепче стиснул платки. Ладонь запульсировала. Да, перспектива возвращать владельцам эти пропитанные кровью трофеи его не прельщала. Смешки, скрытые улыбки… А то и новые соболезнования, упаси боже.

— Спасибо, — сказал он женщине, которая все стояла рядом, словно чего-то ждала. Она вышла, и капитан Гардиан решил, что недурно будет совершить краткий обход по дому. Присоединиться к остальным можно будет после фейерверка. Выдержать паузу, да. А тем временем исследовать территорию.

Так началось путешествие капитана Эбенезера Гардиана. Он тянул время всеми правдами и неправдами. Он перешел от кухонного звона в безмолвие прохладных, пустынных коридоров и окруженного модильонными колоннами внутреннего дворика, где слышались только его шаги, шаркающие по каменным плитам и деревянным половицам, и дальше, по длинным галереям, двоившимся в створках зеркальных шкафчиков. Все кругом было такое ветхое и запущенное — и потрескавшиеся, частично раскрошившиеся от времени гипсовые барельефы в гостиной, когда-то изображавшие античные сцены, и сама гостиная, и многочисленные комнаты непонятного назначения с грязной, изъеденной червями деревянной обшивкой. Кое-где реставраторы попытались восстановить гризайль ложных окон, но следы их усилий выглядели столь же неприглядно и лишь подчеркивали царящий кругом упадок. Если бы капитан придавал хоть какое-то значение всем этим свидетельствам заката династии де Виров, это могло бы окончательно повергнуть его в уныние. Но ему было все равно.

Как только было принято решение бродить по дому без всякой цели, капитан Гардиан предоставил своим мыслям червями-древоточцами бурить проконопаченную обшивку и тимберсы «Вендрагона», выползать наверх и выше, по связкам пеньковых канатов, пересекать зигзагами изношенные полотнища парусины до самой брам-стеньги и снова спускаться вниз на палубу, поддерживающую его, как хрупкое мысленное основание. Но оно все не приходило. Имя. Не «Вендрагон», а другое, настоящее название, таящееся где-то там, в очертаниях судна — копии какого-то ускользающего оригинала. Где? И когда? Капитан Гардиан заворчал и в раздражении ударил кулаком по очередной двери. Это было ошибкой. Он громко выругался, потому что боль всколыхнулась в его перевязанной ладони, поднял руку вверх и пошевелил плечом. Дверь от удара распахнулась настежь, открывая взгляду лежавшую за ней комнату. Лампы в комнате были зажжены.

— Прошу прощения, я, кажется…

Гардиан был смущен и сконфужен — вдруг его вспышка гнева была услышана? Он принялся извиняться, в то же время осторожно заглядывая в комнату. Но там, несмотря на зажженный свет, никого не было.

— Эй? — окликнул капитан. Никто не ответил. Он робко вошел в комнату и осмотрелся. Он чувствовал, что вторгается в чужие владения, но любопытство всегда было его слабым местом. Да и потом, кто об этом узнает? В комнате стояли конторка, письменный стол и стул, на полу лежал ковер, а в центре его был низкий столик, обставленный стульями. Стол побольше в дальнем конце комнаты был завален планами и картами, которые привлекли внимание Эбена. Он тихо закрыл за собой дверь и подошел ближе, чтобы получше их рассмотреть. Это оказался план поместья де Виров, перечеркнутый идущими с востока на запад пунктирными линиями. На некоторых листах были представлены подробные планы отдельных участков. Кроме того, здесь имелись чертежи каких-то машин — громоздких и непрактичных сооружений, по мнению несведущего Эбена, с нацарапанными поперек пометками о составе почвы и уровне воды. Видимо, перед ним был дренажный проект. Оглядывая все это, Эбен не мог не заметить полупустую бутылку вина, стоявшую на шкафчике позади стола. Секундное размышление убедило его, что одним глотком он никак не выйдет за пределы гостеприимства, и он открыл шкафчик в надежде найти там стакан. Но полки были забиты такими же бутылками, только пустыми. «Странно», — подумал он, прикладываясь к горлышку. Испорченный вечер стал выправляться. Капитан Гардиан откинулся на стуле, сделал еще глоток и возобновил работу по постройке воображаемой барки, киль которой он срастил еще утром. Честно сказать, постройка барки — довольно монотонное занятие, но он постарается как-нибудь его оживить. Может быть, какой-нибудь аутригер. Побольше вымпелов… гм-м.

За этим занятием прошел час с небольшим. Единственным достойным упоминания событием в течение его стало то, что бутылка закончилась, и в ящике стола Эбен нашел еще одну. Серия глухих выстрелов возвестила, что снаружи начался фейерверк. Окружающий мир постепенно окрашивался в розовые тона, а стул имел как раз такие углы и плавные изгибы, каких требовало его старое тело. Облик барки рос в его воображении. Королевской барки, где на небольшой платформе ближе к носу можно поместить горнистов, а сбоку будут болтаться какие-нибудь геральдические штуки. И побольше вымпелов. Барка, в конце концов, — неплохая идея, плывет себе вниз по реке под лиловым небом, вдалеке виден дождь, который так и не доберется до него, м-м-м, еще глоток, воодушевленные толпы вдоль берега, размахивающие флажками под цвет вымпелов на барке… Да, своего рода сигнальная система, передающая всего одно слово — «гармония», замысловато воплощенное во всех своих значениях тысячами счастливых махальщиков. Да, он был пьян, но все равно. Бум! И челноки! Разукрашенные челноки, которые тянутся на буксире за… Бум! На сей раз он услышал.

Эбен поднял голову, начиная репетировать про себя извинения и снимая ноги со стола. Он заблудился, укромное убежище и все такое. Но, оглядевшись, он увидел, что комната по-прежнему пуста. Нападение? Бунт на корабле? Эбен рывком вскочил на ноги и стал озираться в поисках оружия. Кофель-нагеля здесь, конечно, не найти, но вот пустая бутылка, по крайней мере одна из них, да. Так, теперь цель…

Он был, пожалуй, пьянее, чем предполагал. Пол в центре комнаты зашевелился. Стулья, расставленные вокруг низкого столика, поползли друг к другу, а сам стол закачался и, внезапно подпрыгнув, с грохотом завалился набок. Нет, не пол. Это ковер… он набухал в середине. Что-то пыталось выбраться из-под ковра.