Гадес - Расселл Эндрюс

— Нет. Я и так знаю. Джованна Торнабене.

— Старшая сестра Анджело.

Бруно отхлебнул пива.

— Я так и не получил ответа на свой вопрос. Ты при исполнении?

— Да, — ответил Джастин. — Мы оба при исполнении, и я, и она. Так что разговор официальный.

— А если я не убивал Эвана Хармона, тоже официальный? — уточнил гангстер. — Я ведь не убивал. Мог бы. Запросто. Но меня опередили.

За время разговора Бруно успел выпить еще банку пива, а потом еще.

В основном он подтвердил все рассказанное Ленни Рубином, добавив подробностей, известных ему одному.

Бруно действительно вышел на Рональда Ла Салля, прознав о его безупречной репутации финансового консультанта и менеджера. Гангстеру с его родом занятий не приходилось рассчитывать на медицинское обслуживание по страховке и пенсионный фонд, поэтому он решил подыскать своим накоплениям — а их у него было достаточно — законное место хранения, надеясь со временем приумножить средства. Не успеешь оглянуться, как придет старость, да и не всю ведь жизнь кулаками махать. Он отдал пару сотен кусков Ла Саллю, и тот выполнил свою работу с блеском. Бруно получил деньги — наверное, первый честный заработок с тех пор, когда еще мальчишкой мыл машины. Впрочем, даже тогда он успевал, пока моет, прихватить все, что плохо лежит (один раз даже стащил запаску из багажника, хотя водитель как приклеенный сидел за баранкой). Так что, можно считать, первый честный заработок в жизни.

Потом он поделился идеей с Ленни Рубином. Сперва босс вкладывал свои собственные деньги. Тоже абсолютно законно. И тоже получил большую прибыль. Ла Салль тогда только открыл компанию и как никогда нуждался в инвесторах, а Ленни собрался объединить средства и отдать на управление Ла Саллю. Нескольким семьям из разных концов страны нужно было где-то держать деньги; Ленни пользовался доверием «коллег» и обладал определенным весом, так что вполне мог позаботиться об их накоплениях. Кругом сплошная выгода. Все заинтересованные стороны в выигрыше, налоги платятся, все чинно и благородно, а Лен снимает пенки за посредничество с брокером. Но потом Ла Салль начал понимать, во что ввязался. Сначала он и вправду верил, что компании Ленни чисты перед законом. Потом его попросили кое-что сделать.

— Что именно? — потребовала объяснений Реджи.

— Такое, к чему Ла Салль не привык. Махинации с прибылью, перераспределение средств. Прежде всего ему нужно было гарантировать нам высокую планку. Однажды мы получили выписку по счету за месяц и увидели, что прибыли снизились. Ленни это не устраивало. Ла Салль сказал, что он ничего поделать не может. А Ленни на это: «Разумеется, можешь!» Ленни решил, раз Ла Салль может урезать нам выплаты, то может гарантировать и стабильность прибылей. Ла Салль сказал: «Мы так не работаем», а Рубин ему: «Теперь будете».

Реджи спросила, почему Ла Салль все-таки согласился, и Бруно ответил:

— Мы его взяли за жабры. Всего-то и нужно было, что напомнить — он работает с представителями известной криминальной структуры. Сознательно или нет, никого не волнует, а репутация может пострадать. Но, надо отдать ему должное, парень оказался крепким. Все равно по-нашему не сделал.

— Как же он выкрутился? — заинтересовалась Реджи.

И Бруно рассказал, что Ла Салль пришел к ним с предложением. Обещал найти себе замену, кого-нибудь, кто согласится на их условия. Кто подойдет им больше. Им останется только перевести средства из компании Ла Салля в компанию этого человека. Ла Салль хотел расстаться. У него семья, жена, они подумывают о детях, и он не может поступиться своими принципами. Зато как человек честный и порядочный обещает найти подходящую замену.

— Я думал, Рубин никогда на такое не пойдет. Но парень ему запал в душу. И, между нами говоря, ему нравится строить из себя эдакого миролюбивого крестного отца. Играет в солидного бизнесмена — тусовка в Палм-Бич, загородные клубы, всяко-разно. Он сказал, хорошо. При одном условии. Первый год Ла Салль будет держать руку на пульсе и приглядывать за своим сменщиком, чтобы тот чего не натворил. Ленни обещал устроить так, чтобы этот новый брокер стал клиентом Ла Салля, тогда ему не придется сотрудничать с кланом напрямую, но интересы Ленни он по-прежнему будет блюсти. Заодно обеспечит средства для развивающейся фирмы. Ла Салль согласился. Не сказать, чтобы у него был выбор. Зато он знал, что внакладе не останется.

— И вы переключились на Эвана Хармона?

— Он вцепился в нас мертвой хваткой. Лен встретил его в Палм-Бич и сказал нам потом, что у этого парня в глазах одни доллары. Мы ударили по рукам.

— Он согласился сделать то, на что не пошел Ла Салль?

Бруно кивнул.

— Тогда что у вас не срослось? Почему вы не поладили?

— Свяжешься с гремучей змеей, не удивляйся, если она тебя цапнет. А потом тем более не удивляйся, если укус окажется ядовитым.

— И кто из вас змея? — с невинным видом полюбопытствовал Джастин.

— Остряк… Я про Хармона. Змея в данном случае — он.

— Подробности будут?

— Сначала все шло как по маслу. Он вел большие дела с китаезами. Ну там, семейные связи, деловые, все схвачено. Он инвестировал от их имени уйму денег. И он знал, во что нужно инвестировать. Говорил, китайский автопром скоро даст жару. Цифры просто ошеломительные. Гигантские, космические. От нас мокрого места не останется. Я видел показатели. За последние пять лет число машин на их рынке увеличилось больше чем в три раза — с шести миллионов до двадцати. А дальше будет еще круче! В Пекине ежедневно продается тысяча новых машин. В день! Тысяча! Я вообще не знал, что есть такой город. А с нами что будет, знаешь? Мы в полной жопе, и Европа там же, и япошки, что самое смешное. И это все приличные легковушки под десять кусков и внедорожники по двадцать.

— Ладно, — перебил Джастин. — Ты принят. Будешь писать рекламные ролики.

— Просто автомобильный рынок всегда был нашим, а тут такое! Ну вот, и Хармон сказал, что может кое-что скомбинировать, вложить наши деньги в платину, — а платина будет расти в цене, поскольку китайцам без нее зарез, им нужно очень много. Для все тех же треклятых машин! Как подумаю, аж зло берет!

— Не кипятись, Бруно, держи себя в руках.

Бруно попытался.

— Ну да, да, хорошо. Так вот, Хармон пообещал, если мы вступим в его фонд, сделать так, чтобы наши прибыли никогда не падали. У других они могут колебаться, а наши будут держаться как приклеенные. На платине и китаезных машинах.

— Почему он за вас так ухватился? — спросила Реджи. — У него в фонде денег достаточно.

— Дело не только в деньгах, — возразил Бруно.

— Тогда в чем?

— В нашем… как бы это сказать… опыте.

— А именно? — пожелал знать Джастин.

— Только это не для протокола. Ничего сложного тут нет. У Хармона большие связи с Китаем. Китаю нужно не просто импортировать машины и запчасти, они хотят делать свои, так? Такая у них задача. Перехватить инициативу. Делать самим и зарабатывать на этом. Они же хотят завоевать мир! А Хармон им помогает. Поставляет запчасти контрабандой. Поскольку ни «Форд», ни «Крайслер», ни благословенное правительство Штатов не позволят им вот так, за здорово живешь, захватить рынок. Значит, экспорт идет обходными путями. Нет, китаез, конечно, все равно не остановишь, прут, как танк, но и Штаты своего не отдадут. Если они начнут сами делать все наши запчасти, зачем мы им сдались?