Теория катастрофы - Ник. Горькавый

— Не смейте поганить это слово! — рявкнул Джерри. — Учёный — человек чести. После первой сделки с совестью вы должны перестать называть себя учёным.

— Вы ошибаетесь! Неправильно интерпретируете!

— И вы осмелились выражать скорбь… — брезгливо сказал юноша. — Подлец! Как соучастник убийства, вы заслуживаете наивысшего наказания. Я вывешиваю в Сети анонимный миллионный контракт на вашу жизнь. Тамми, как долго живёт субъект такого контракта?

— Специфическая область знаний. Дайте проверить… Не больше трёх недель.

— Никки, одолжишь мне миллион? — обратился Джерри к Никки, невидимой для Тхимсота.

— Конечно, одолжу — для справедливого дела не жалко…

— Нет! Не делайте этого! — завопил профессор. — Я скажу всю правду! Да, мне велели поговорить с вашим отцом, но я думал, что его хотят пригласить на работу! Я не знал, что его убьют! После этого случая я ушёл из корпорации!

— И остались её консультантом, — сказал Джерри.

— Я вас уверяю, что в момент разговора с вашим отцом я не знал, что это приведёт к таким ужасным последствиям!

Слабые мерцающие зелёные огни.

— Но потом вы обо всём догадались — почему не заявили в полицию? Почему не рассказали мне за полгода пребывания в Колледже? Может, вы и сейчас шпионите по указке своих хозяев — только уже за мной? Разнюхиваете — не осталось ли чего у меня? Теперь вы заплатите за всё сразу.

Профессор совсем потерял лицо:

— Не нужно меня убивать! Я боялся, очень боялся!

Чистая зелёная правда.

Джерри презрительно прищурился:

— Вы должны немедленно покинуть Колледж, вы недостойны учить нас чему-либо… Я изменю решение о контракте, если до девяти утра получу исчерпывающий меморандум о вашей работе в «ЗороастрИнк» и известие о вашем отъезде. Хитрить в меморандуме не стоит — сейчас вы рискуете гораздо большим, чем потерей работы. Понятно?!

И Джерри отключил экран, не дожидаясь ответа.

Никки смотрела на него во все глаза.

— Я тебя таким ещё не видела. Ты бы это сделал?

Юноша, унимая свирепое сердцебиение, глухо проворчал:

— Нет. Я же не убийца… но Тхимсот этого не знает. Он вполне созрел быть убийцей и подсознательно ждёт этого от остальных. Убивать его бессмысленно — он уже проклят.

Никки согласно кивнула.

Человеческое проклятье — страшная штука. Над проклятым собирается чёрное облако презрения и ненависти. Оно разъедает сердце и мозг, превращая человека в отвратительного бездушного карлика.

Джерри с Никки спустились в парк Шрёдингера, к фонтану — отдышаться свежим воздухом после общения с проклятым Тхимсотом, который когда-то был учёным, а теперь стал зловонной тенью бывшего себя.

Фонтан был скуп и сеял медленную радужную пыль. Но воздух возле него был свеж и охлаждал разгорячённое дыхание.

Никки задумчиво смотрела на лужи на мокрых плитах фонтана. По поверхности воды бегали упавшие капли, не желающие сливаться с общей массой и пытающиеся продлить своё существование ещё на мгновение.

Цепь драматических загадочных событий последних двадцати лет полностью осветилась перед мысленным взором астровитянки.

Тайна нападения на «Стрейнджер» была окончательно раскрыта.

Отец Джерри создал список из 88 технологий будущего. Владелец Дарнеги-центра, король Дитбит, засекретил список-88 и использовал его для укрепления своего положения среди Южных.

Геолог Тораг не согласился на союз с Южными — и пропал в поясе астероидов. Айван Гринвич стал расследовать исчезновение друга с помощью Робби, который нашёл свидетельства убийства Торага. Южные перехватили сообщение и организовали отправку Робби на «Стрейнджере».

Крейсер Южных напал на фрегат. Никки осталась одна на разбитом корабле.

Через несколько лет сам отец Джерри, разработавший прогностическую социологию, попал в новый вариант списка-88, но отказался от сотрудничества с «ЗороастрИнк». Автоматический грузовик налетел на машину Уолкеров. Выживший Михаэль забрал сына и перебрался в удалённую обсерваторию, публично заявив о выходе из социологических исследований.

Но через три года обсерватория была уничтожена. Джерри поместили в Лунный госпиталь.

Два месяца спустя выросшую космическую Маугли тоже привезли в госпиталь.

Теперь причины гибели их родителей стали известны. Как и имя преступника.

Но как победить императора, который опирается на мощь половины династий?

Это вопрос не мести, а справедливости. У людей, полагающих, что они имеют право повелевать чужой жизнью и смертью, нужно вырывать ядовитое жало.

— Отец, я хотел бы поговорить с тобой об этой… королеве Гринвич…

— Всё в порядке, сынок, мои эксперты уже построили ситуационную модель и разработали неплохой план нейтрализации этой девицы. Скоро он вступит в действие.

— Я очень рад, что мы собьём спесь с этой простолюдинки, но я хотел бы тебя попросить о…

Младший Дитбит замялся.

Старший удивлённо поднял брови, наблюдая необычное поведение сына.

— О чём же?

— Отец, я не хочу, чтобы кто-нибудь пытался её убить, как это было раньше… Разорить… или ещё что, но не убивать…

— Да что с тобой сегодня, сынок? — не ответив на слова сына, прищурился король Дитбит. — Ты на себя не похож!

Дитбит-младший набрал в грудь воздуха и выпалил:

— Отец, я долго думал над этим и полагаю, что уничтожать противника нужно как противника, а не как человека…

— Нет человека — нет и противника!

— Её надо обыграть экономически… или политически, только тогда эта победа будет полной… Смерть не решит проблемы…

— Хо-хо, — засмеялся недобро король. — Ты даже не представляешь, сынок, как легко смерть решает многие проблемы. Это могущественный союзник, и отказываться от его помощи было бы глупо!

— Отец, я прошу тебя! — взмолился младший Дитбит. — Разве моя просьба ничего не значит для тебя?

— И твои просьбы мне важны, и ты сам значишь для меня очень много. — Король Дитбит обнял сына за плечи. — Но этот вопрос слишком сложен и важен, чтобы принимать во внимание твой легкомысленный настрой. Поверь мне: королеве Гринвич уделяется именно то внимание, которого она заслуживает, и оставим эту тему в покое!

— Отец… — что-то ещё пытался сказать расстроенный юноша.

— Я же сказал — оставим эту тему в покое! — В голосе короля прорезались рычащие нотки.

Наступил февраль, и наступили занятия. Первоцветы проклюнулись на теплеющих прогалинах парка, а студенты, охваченные послеканикулярной тоской, уткнулись в книги и экраны.