Сцены любви - Дина Джеймс

Пока она рассказывала, пришел Билли Бирсфорд, краснолицый и задыхающийся, и притащил с собой какого-то пожилого мужчину. Он шепнул ему что-то на ухо и указал на Шрива.

– Понимаю, – полицейский записал все в своем блокноте. – А вы...

– Он – Шрив Катервуд, – вмешался Бирсфорд, выступая вперед. – Он мировая знаменитость и исполнитель главной роли в моей постановке шекспировской «Бури». Я знаю, он против того, чтобы я говорил об этом, но, к несчастью, он – слепой.

От удивления у полицейского отвисла челюсть. Он повертел головой справа налево, наблюдая за тем, следит Шрив за ним или нет.

– Черт возьми! Он прав. Вы не видите. И вы отделали этого негодяя, сбросили его с лестницы и сломали ему ногу?

– Верно, – внесла в рассказ свою лепту Ада. – Этот негодяй убил бы нас всех, но Шрив велел нам запереть дверь, а сам вышел и схватился с ним. Он дерется не хуже настоящего ирландца.

Репортер «Таймс» едва успевал записывать.

– Сколько ударов вы нанесли ему, сэр?

– Я не помню, – ответил Шрив. – Это не имеет значения.

– Пять или шесть, – сказала Миранда и вскрикнула, когда Шрив ущипнул ее.

– А почему он пытался убить вас?

– Не имею понятия.

Миранда чувствовала, что он начинает дрожать. Она взяла его под руку и прижала к себе его поврежденную руку. Костяшки пальцев на ней были содраны в кровь.

– Мне кажется, все вопросы можно отложить до утра. – Она посмотрела на продюсера. – Вы не думаете, что так будет лучше, мистер Бирсфорд?

Странное выражение мелькнуло на лице Билли. Он распрямил плечи и кивнул.

– Вы совершенно правы, миссис Катервуд. Господа, господа, я собираюсь вызвать кеб и отправить моих ведущих актеров в гостиницу. Им надо отдохнуть и прийти в себя, чтобы они могли завтра снова показать свое искусство на сцене.

– Но... – начал репортер «Таймс».

– Вы получили материал, – прервал Билли Бирсфорд, провожая Миранду и Шрива к дверям. – Постарайтесь ничего не перепутать.

– Этот парень, кажется, собирался покинуть город, – добавил информации полицейский. – У него в кармане были билеты на «Гордость Портсмута», которая утром уходит в рейс. И он хотел забрать даму с собой. Я слышал, как он сам сказал ей об этом.

Репортер присвистнул от удивления.

– Позвольте мне помочь вам, мистер Уиндом, – обратился к Джорджу Билли Бирсфорд и помог ему встать, затем повернулся к одному из полицейских. – Не могли бы вы подняться в гримерную и принести их пальто.

– Одну минуту, сэр.

Миранда продолжала держать Шрива под руку. Она чувствовала, как он дрожит, и осознавала, что ее собственное самообладание тоже на исходе. Она протянула руку Билли.

– Благодарю вас.

Он взял ее за руку: она была холодна как лед.

– Я обо всем позабочусь, – пообещал он. – Отвезите его домой и хорошенько отдохните.

– Ты герой, – сказала Миранда Шриву. – «Звезда театра побеждает наемного убийцу».

– О Боже! – Он потянулся. – Репортеры опять вернутся. Этот спектакль никогда не кончится.

– Ах-ах, бедный мальчик.

– Я знаю. Выходить на подмостки нелегко. Они лежали рядом, удовлетворенно улыбаясь.

Потом Миранда повернулась и приподнялась на локте.

– Я думаю, ты готов снова играть в «Макбете».

– Играть Макбета? – Он опустил руки. Его черные глаза смотрели на нее, ничего не видя. Надежда на секунду озарила его лицо, потом померкла. – Я не могу играть Макбета.

– Тот, кто смог до полусмерти избить человека в темноте, сможет сразиться на сцене бутафорскими мечами.

Шрив фыркнул.

– Никто не потрудился отметить, что перед этим ты уже ослепила его пудрой и ударила по голове банкой с кольдкремом. А до этого Ада ткнула его горячими щипцами и сбила с ног. Мне оставалось только толкнуть его, и он упал.

Она поднесла его перебинтованную руку к своим губам.

– Ты ударил его очень сильно и по меньшей мере дважды. Не старайся преуменьшить то, что ты сделал.

– Не отрицаю, я ударил его. Я слышал, как он застонал и выругался. Этот дурак ничего не видел в темноте и считал, что остальные также беспомощны.

– Вот именно.

– Ты хочешь сказать, что актер, играющий Макдуфа, тоже мог бы издавать какие-то звуки?

– Возможно.

Он почесал подбородок.

– Это мысль. На будущее.

– На будущее?

– Да. – Он нащупал ее руку. – Миранда, мы возвращаемся в Вашингтон.

– Шрив! Мы не можем. – От страха у нее дрогнул голос. – Ты слышал, что сказал этот человек. Он приехал убить нас.

– Вот поэтому мы и должны вернуться. Мы сделаем на это ставку. У нас впервые появилось имя – Батлер. Нам надо или встретиться с этим Батлером лицом к лицу, или нам придется всю жизнь скрываться от наемных убийц. Лично я хочу покончить с этим делом раз и навсегда.

– Нет. – Она решительно покачала головой. – Нет. До этого я должна поехать одна. Я сдамся в руки правосудия.

– Ты не сделаешь ничего подобного. – Он сел на постели и взял ее руки в свои. – Мне кажется, дело не в этом. Я думаю, этот Батлер планировал убить тебя.

– Ты не знаешь этого.

– Я в этом уверен. Ты тоже в этом убедишься, если как следует поразмыслишь. Неужели ты думаешь, что он послал де ла Барку расправиться с нами, похитить тебя и возвратить в Америку только для того, чтобы допросить, а потом отпустить живой и здоровой?

Миранда замолчала. Наконец она тихо произнесла:

– Пожалуй, ты прав.

– Конечно. Пьеса еще не окончена. Еще мало трупов. Розенкранц и Гильденстерн могут быть мертвы, но Клавдий и Лаэрт ждут нас. Мы должны поехать и встретить их с гордо поднятой головой.

Миранда прижалась к нему и положила голову ему на грудь.

– «Если судьба этому сейчас, значит, не потом. Если не потом, значит – сейчас. Если же этому сейчас не бывать, то все равно оно неминуемо».[63]

Он сжал ее руку.

– «Быть наготове, в этом все дело».[64]

Они не трогают никого,

кроме порядочных людей[65]