В глуби веков - Любовь Воронкова

Повозки обоза опустели. Лишь обоз с военным снаряжением остался нетронутым. Охрана возле него стояла строгая, невозмутимая, с оружием в руках.

— Эх, пусть горит!

Теперь им уже не страшны ни крутизна, ни снежные перевалы, ни темные ущелья.

А путь впереди предстоял опять через те же грозные скалы Паропамиса, из которых они уже однажды едва вырвались. А дальше — в Индию, в неизведанную и, может быть, такую же трудную страну.

— Пусть горит!

Быстрый, сверкающий Кофен[58], возникший где-то под самым небом, в горных вершинах, стремился вниз по узкой долине. Скалы громоздились по сторонам Кофена, будто удивляясь смелости этой реки, которая пробилась в их каменное царство и теперь бежит, гремя и ликуя, в долину Пешавара.

Двойной и тройной стеной стоят твердыни гор, охраняя страну индов. Узкие проходы на севере завалены снегом, грозят льдами и обвалами. Скалистые ущелья на юге дышат пламенем нестерпимого зноя и ужасом гибели в бездонной пропасти, оскалившейся острыми красными глыбами камня… Нет дороги в Индию никому. Нет дороги!

Когда-то, во времена ассирийского могущества, пыталась проникнуть в Индию царица Семирамида. Искали путей к покорению Индии и персидские цари Ахемениды. Сам великий Кир добивался этого. Но ни одному Ахемениду не удалось проникнуть в зачарованную, овеянную легендами страну. Нет путей в Индию, не найти ворот туда!

Александр эти ворота нашел. Много веков в долине Кофена слышался только шум воды и голос ветра в ущельях. А сейчас по его берегам шла македонская армия — конница, пехота, военный обоз… По правому, южному берегу Кофена, в предгорьях Сефий-Куха, шли с войском Гефестион и Фердикка. По левому, северному берегу, у отрогов Гималаев, вел свое войско Александр. Он знал: здесь таятся опасные горные племена, с которыми придется сразиться. Он знал, что Кофен приведет его в цветущую равнину Пешавара, а потом и к реке Инду. Он уже многое знал.

Еще в Александрии Кавказской, где отдыхало его войско, Александр получил письмо от Таксилы, индийского раджи, царство которого лежало как раз там, где Кофен впадает в Инд. Таксила узнал, что царь македонский готовится к походу в Индию. Даже тройная стена гор не задержала вестей о непобедимости Александра. Если он задумал идти в Индию, так он придет. Он отыщет долину Кофена и спустится прямо к нему, в его царство.

Что делать Таксиле? Принять бой, встать на пути в родную страну и не пропустить врага?

Может быть, так бы он и сделал. Но у него у самого кругом враги. Особенно сильный враг раджа Пор: его царство граничит с царством Таксилы. Оба они, и Таксила и Пор, хотят расширить свои владения, и оба готовы погубить друг друга.

Если Александр разобьет Таксилу — а он его разобьет! — то Пор не бросится на защиту, нет, он поможет чужеземцам погубить его… Так не лучше ли Таксиле помочь чужеземцам и погубить Пора?

Тогда он и предложил Александру свою дружбу и помощь против тех, кто вздумает сопротивляться македонскому царю.

Александр ехал во главе конницы на крупном гнедом коне. Его Букефал шел в поводу: Александр сейчас особенно заботливо берег его. Предстоят битвы, а в бою только Букефал мгновенно понимал волю хозяина и никогда не ошибался. И стар он уже стал, не те силы у него…

Кони мерно шагали по каменистому ущелью. На отвесных скалах бродили фиолетовые тени от проходящих облаков. Серебряно гремела река. Александр перебирал в мыслях недавние события и встречи. На границе Паропамиса, в верхней равнине Кофена, у него в лагере уже побывали многие индийские раджи. Он послал им глашатая — пусть придут к Александру, царю македонскому. Он готов принять от них изъявление покорности. И они пришли. Роскошное было шествие. Ехали на разукрашенных цветами, попонами и драгоценностями слонах, поднимавших подрезанные золоченые бивни. Среди этих раджей был и Таксила.

Они привезли Александру богатые дары. Предложили, если ему нужно, и слонов, двадцать пять огромных животных, с глазами добрыми и умными. Александр принял их.

— Я надеюсь в течение лета покорить земли в долине Инда, — сказал он индийским раджам, — я сумею наградить тех царей, которые явились ко мне. Но я сумею и заставить повиноваться тех, которые не явились. Зиму я думаю провести на Инде. А весной накажу твоих врагов, Таксила!

Путь мирной тишины, как и ожидал Александр, не был слишком долгим. Жители, услышав о том, что Александр вступил в долину Кофена, бежали и прятались в горах, спешили укрыться за стенами крепостей. Так предгрозовой ветер гонит листву по дорогам.

И битва разразилась, как гроза.

Здесь, в горах, жили аспазии[59]. В узких долинах ютились их села; иногда македоняне видели их дымы, поднимавшиеся из-за скал. Случалось увидеть их стада на дальних склонах — словно белые облака, медленно двигались по горам стада белых овец… Через несколько дней пути македонское войско остановилось у их крепости. Ворота крепости были закрыты, и вдоль стен стояли густые, грозные ряды воинов, готовых защищать город. Громкая слава Александра проникла в горы аспазиев. Но аспазии собрали все свои силы, решив отстаивать от чужеземцев свою родную землю.

Александр, не дожидаясь, когда подойдет фаланга, мгновенно посадил пеших гипаспистов на коней. С восемью сотнями гипаспистов и со всей конницей, которая была в его отряде, кинулся на крепость и тут же, с ходу, пошел в атаку.

Аспазии защищались отчаянно. Только вечер остановил битву. Густая черная тьма свалилась без сумерек, лишь солнце ушло за горы. Македоняне успели загнать аспазиев за стены города, но города не взяли. Тьма заставила Александра опустить меч. Красный туман застилал глаза; только сейчас он почувствовал, что рана, оставленная индийской стрелой в правом плече, сильно болит и рука немеет.

Войско в изнеможении возвращалось в лагерь. Скрипя зубами от боли, Александр дал снять с себя доспехи и перевязать рану.

— Где Птолемей? Я видел, его ранили!

— У него рана не опасная, царь. Он уже пришел в себя.

— Где Букефал? Где Букефал?

— Здесь, в лагере, царь. Конюхи приняли его.

Александр вздохнул. Букефал сегодня был не очень проворен в битве. Он хрипел… Был весь мокрый от пота. Бедный друг, старость одолевает его! И все-таки надо узнать, что с Птолемеем.

Александр попытался встать, но врач Филипп удержал его:

— Потерпи, царь. Сейчас закончу.

— Стар ты становишься, Филипп. Сколько времени возишься с такой пустяковой раной!

— Не очень-то она пустяковая, царь. Тебе надо немедленно лечь.

— Ладно, ладно. Я сам знаю, что мне надо.