Дамир. Любой ценой - Юлия Бонд

– Дин, ты самая красивая даже сейчас: с черными кругами под глазами, как у панды.

– Не смешно.

– А я и не шутил, – ухмыляется, а затем переключается на Саньку: – я, конечно, так быстро бегать, как твоя мама, не умею, но могу слепить снеговика. Хочешь?

– Хочу! Хочу! – восклицает сын и я даже не успеваю возразить, как эти двое лепят большого снеговика.

Я стою в стороне, не вмешиваясь, а должна? Не знаю. С одной стороны, ничего плохого не происходит, но Давид попросил меня держаться подальше от Дамира, а я... Близко. Непростительно.

В кармане шубы жужжит телефон. Я шарю рукой в кармане и достаю мобильник. Катя. Нужно ответить.

Принимаю вызов, но звонкий детский смех за моей спиной громче голоса в трубке, поэтому я отхожу в сторону. У подруги заболел ребёнок и она советуется со мной: ждать до завтра приема в поликлинике или же я могу что-то порекомендовать сейчас.

Пока беседую с Катей, взгляд натыкается на балкон. Мне хватает нескольких секунд, чтобы всё понять. Давид и Рената ссорятся.

Подслушивать можно?

Нет.

Но я вопреки всем правилам: завершаю разговор, прячу телефон в карман и иду к коттеджу, стараясь не попадаться на глаза этим двоим.

Останавливаюсь, прячась под балконом. Знаю, Давид расстался с этой женщиной, потому что любит меня, но... В их истории осталось троеточие, а не точка и я хочу знать почему.

Будет больно?

Возможно.

И будто в подтверждении моих мыслей, сверху доносится:

– Свали нахер, чтобы я никогда не видел тебя возле моего отца, – грозный рык, так похожий на голос Давида.

Не знаю, что там у них происходит, но Рената негромко вскрикивает:

– Отпусти, – повторяет несколько раз, а затем раздаются шаги, словно кто-то ходит взад-вперёд. – Я. Никуда. Не. Свалю. Понятно?

– Свалишь, – возражает Давид пугающим, незнакомым мне тоном. – Иначе…

– Иначе что? «Сделаешь» меня инвалидом, как своего зятя?

Дина

Я больше ничего не слышу и не хочу!

Звон в ушах.

В голове стук.

Перед глазами круги.

Сползаю по стенке. Вниз. До самой земли.

Язык онемел. Я пытаюсь им пошевелить, но не могу произнести ни звука.

Мой мир рушится ко всем чертям. Мозг пытается переварить информацию, перезагрузиться.

Больно. Нереально больно отматывать свою жизнь назад, как кинопленку, и вспоминать то, что осталось за кадром. А ведь осталось…

Я поднимаюсь с земли и, прихватив с собой пригоршню снега, втираю его в лицо. Ноги с трудом двигаются. Ступаю медленно, робко, хотя очень хочется бежать изо всех сил.

– Мама! Дин, – раздается одновременно.

Санька дёргает меня за рукав шубы, а Дамир раскрывает объятия, когда я неожиданно обливаюсь горькими слезами. Зарываюсь лицом на его плече и, закусив губу, плачу, стараясь не скулить и не выть.

– Дин, что случилось? – шепчет на ухо низкий баритон, и я вздрагиваю, а затем все-таки издаю протяжное мычанье.

– Санька, хочешь покататься на машине? – Дамир переключается на сына и, получив от него одобрительный ответ, тянет меня за руку: – идём.

Я ничего не соображаю. Просто шагаю вслед за прихрамывающим Дамиром. Преждевременные морщины, седина на висках, шрам над левой бровью у Шагаева – дело рук моего мужа?

Нет. Не хочется в это верить!

Давид не такой: не монстр, не зверь. Он добрый, заботливый, внимательный. Разве он мог?

«Мог! Ещё как», – кричит мой внутренний голос, и я согласна с ним, но!.. Чёрт. Как всё же это сложно.

В машине тепло, но я стучу зубами и дрожу, как осенний листик на ветру. Дамир запускает мотор, прогревает его несколько минут, а затем трогается с места.

Что со мной будет?

Не хочу думать!

Не хочу возвращаться домой, да и дом ли это?

У Дамира звонит телефон. Он принимает вызов и резким тоном отвечает на вопросы своей жены. Я не слушаю. Плевать на Аниту и её истерики. Да у меня весь мир перевернулся вверх дном, какое мне дело до его жены?! Тут бы себя собрать по крупицам и понять, что делать дальше.

Машина тормозит, прижавшись к обочине. Я не знаю, где мы и почему. Я просто попылала по течению, доверившись отцу своего ребенка. Он ведь не может причинить вред!

Дамир первым выходит из авто и помогает выбраться Саньке, а я тянусь рукой к двери и едва не вываливаюсь на улицу. Руки, ноги не слушаются. А еще, как назло, в груди так сильно сжимается сердце, что я боюсь. Не за себя, а за сына! Что с ним будет, если я вдруг попаду в больницу? Нет. Ни за что не попаду. Сильная девочка. Всё выдержу, всё смогу!

Я иду следом за Санькой и Дамиром, всё время поглядывая на экран мобильника. Очередной пропущенный звонок от Давида. Я не хочу с ним говорить, только не сейчас. Мне нужно время, чтобы успокоиться и прийти в себя. Сейчас я в таком состоянии, что лучше меня не трогать. Я не боюсь Давида – он никогда не относился ко мне плохо, а даже наоборот – слишком хорошо. Когда-то я считала, что не заслужила любовь этого мужчины: от отдавал, а принимала, как данность. Вроде, всех всё устраивало, если бы не слова Ренаты, которые не покидают мой разум ни на минуту.

А я дура… Ведь дура же!

Рената выдала сгоряча, на эмоциях и я сразу поверила. Возможно, в любой другой раз, я усомнилась бы, но Давид сам подвёл меня к таким мыслям. «На этот раз я его точно убью, если он посмеет еще раз сделать тебе больно», – это ведь его слова, и я их не забыла!

Дамир открывает передо мной и Санькой дверь, пропуская вперед. Мы с сыном, взявшись за руки, переступаем небольшой порожек и оказываемся в детском кафе. Санька сразу же выказывает восторг. Тянет меня за руку к большому столику возле окна и, поравнявшись с диваном, плюхается на него со всего размаха.

Я вручаю Дамиру верхнюю одежду и, пока он сдаёт ее в гардеробную, листаю меню. Санька определяется с заказом очень быстро, а я ничего не хочу. Точнее, хочу, но совсем не есть. Хочу в прошлое на два года назад. В какой момент я допустила ошибку? Где началась точка невозврата? Туда хочу, просто до чёртиков!

– Прости, что создаю тебе проблемы, – натянуто улыбаюсь, обращаясь к Дамиру.

– Дин, какие проблемы?! – риторический вопрос. Тянется к моему запястью, но я вовремя прячу руку под столом. Не хочешь мне сказать, что произошло?

Пожимаю плечами.

Хочу ли я сказать?

А должна?

Вот прямо сейчас: взять и спросить в лоб, а потом вылить на его голову ушат холодной воды?