Змееборец - Наталья Игнатова

– Очень страшное колдунство, – серьезно сказал Йорик.

Он почти ожидал, что де Фокс вобьет эти слова ему в глотку вместе с зубами. Но тот лишь улыбнулся. Светло-серое лицо стало белым, такого же цвета, как волосы.

– Ни хрена не сходится, да, командор? – прошелестел такой же выцветший голос. – Мороков на Острове я поубивал без меча, а не помню все равно. Нас ведь всех еще в детстве учили следить за этим. Если вы помните, что испугались, но не помните, что сделали потом… если вы помните, что разозлились, но не помните, что сделали потом… Если вы не помните, не помните… Зеш!

Он по-прежнему улыбался, и Йорику стало холодно от этой улыбки. Он не знал, что сказать, а ведь собирался же, были какие-то мысли. Что-то о том, как мягко, но сразу, не затягивая, сказать Эльрику о том, что он – керват. А потом, если понадобится, объяснить, что на этом жизнь не заканчивается. Йорик полагал, что эти объяснения не понадобятся. Все-таки, он уже достаточно хорошо знал Эльрика де Фокса, чтобы понимать: тот не впадет в панику, даже если узнает, что через десять минут случится Конец Света. Он призовет всех к порядку, проведет через катастрофу живыми и невредимыми и успеет придумать, как им жить дальше.

Хм-м… нет, последнее он, пожалуй, переложит на Йорика. А вот Конец Света организует сам. Так уж у них повелось.

– Ты знал? – спросил Эльрик.

– Давно, – Йорик кивнул, – мне еще Легенда рассказала. Она-то помнила всё. Те мертвецы перебили детишек, ты видел это, вот Зверь и вырвался. С мороками получилось примерно так же: ты увидел, как убили меня, и пошел вразнос. Но вот потом, уже здесь, я не знаю, Эльрик… говоришь, это случалось каждый раз, когда ты брался за меч?

– Чаще, чем тебе хотелось бы думать.

– Я наблюдал за тобой, – сказал Йорик, – за тем, как ты ведешь себя. Ты хочешь убивать, но это нормально для шефанго. Ты провоцируешь людей на то, чтобы они дали тебе повод для убийства. Это уже… симптом. Но в бою я тебя ни разу не видел.

– Твое счастье, командор. Я давно уже езжу либо один, либо – без оружия. Заметил, знаешь ли, что моя охрана поголовно гибнет в первой же стычке, где мне приходится вступать в бой, причем гибнет от моего меча. Такое трудно не заметить.

– А взять другое оружие ты не пробовал?

– Пистолеты, – Эльрик шевельнул плечом. – Несколько выстрелов, а потом все равно за меч берешься. Я должен это сказать, или сам догадаешься?

– Я понимаю. Меч давал тебе право убивать столько, сколько хочется. И ты даже не пытался бороться со Зверем, просто говорил себе, что ты ни при чем.

– А ты этого все время ждешь, так? С того дня, как мы встретились в Гиени, ждешь, что я убью тебя. И молчишь. И кто из нас сумасшедший?

– Чтобы влюбиться в шефанго, надо быть еще тем психом, – ответил Йорик. Забрал у де Фокса погасшую трубку, раскурил и отдал обратно. – Ты хоть знаешь, как его придавить?

– Зверя?

– Да.

– Теоретически, – Эльрик фыркнул. Хвала богам, уже веселее, чем до этого улыбался: – я же тебе говорю: нас всех учили. Нас учили, если что, немедленно рассказать обо всем отцу, или кому-нибудь из наставников, или тому шефанго, в доме которого мы живем.

Он замолчал. Затянулся, прикрыв глаза.

Сказал все, что считал нужным? Или все, что мог сказать?

Или ему сейчас мучительно не хватает того, кому можно "немедленно рассказать"… кого-то, кто знает, что делать, и подскажет, и научит.

И защитит.

От Зверя, притаившегося во тьме души.

Йорик подумал о Трессе, о том, как она воспримет – уже восприняла – правду о себе? О том, есть ли, все-таки, разница? О том, что говорил бы он сам, если бы сейчас рядом с ним сидела Тресса, а не Эльрик? И о том, изменилось ли что-нибудь?

– Ну, будем считать, что рассказал, – произнес он с неожиданной для самого себя мягкостью, – я кое-что знаю о керват, и о том, как держать Зверя на привязи. Так что и тебя научу. Хотя, мы раньше домой вернемся. И вот еще что, я не жду, что ты меня убьешь, – сказал он, только сейчас сообразив, что так оно и есть, – ты не убил Легенду, мне тем более нечего бояться.

– Псих, – сказал Эльрик почти с жалостью, – ты хоть представляешь себе, что такое керват? А ведь подумать только, не вляпайся я в Бурю между мирами, был бы у меня сейчас нормальный, вменяемый дэира, который нипочем бы со мной не связался, потому что он нормальный и вменяемый…

Эльрик моргнул. Посмотрел на трубку. На Йорика. С подозрением принюхался к табаку и глубокомысленно изрек:

– Парадокс. На трезвую голову. Докатился, мастер Серпенте!

Он уже веселился. Он, вроде бы, сумел выбросить из головы мысли о том, с чем все равно был не в силах справиться. Но Йорик мог поклясться, что слышит непроизнесенные слова, принадлежащие то ли Эдону Сиэйлах, то ли самому Эльрику. Он ведь тоже умел складывать мысли в стихи, его сумасшедший дэира.

Я в ужасе от

непостижимости происходящего

и, как рыцарь, признавший свое поражение,

я укрываюсь от жутких подробностей мира

хрустальным щитом безумия.[72]

* * *

Ночь подползала к середине, и самое время было подумать о том, что завтра ведь придется ночевать в лесу.

– Велик соблазн, – недовольно сообщил Эльрик, – сменить облик, характер, поныть на тему, как же нам теперь жить. Хрен там. Спать будем. Имей в виду: мужеложство не приветствуется.

– Спасибо, что предупредил, – Йорик вздохнул, – а то я уж намечтал себе…

Дверь бесшумно открылась, и на пороге, кутаясь в плащ, возникла Легенда со свечкой в руке и Дхисом на шее.

– Эльрик, – тихо позвала она.

Тот в мгновение ока оказался рядом, подхватил ее на руки, ворча:

– Ты почему босиком, дурочка? Здесь сквозняки, и пол ледяной.

– Потому что испугалась, – сказала Легенда сердито, – как ты мог меня одну оставить? В этом доме! С этой безумной бабой!

– Всё-всё, – Эльрик покачал ее на руках, – идем спать, не ругайся.

– Только псих может чувствовать ответственность перед всякой нечистью, – тихо произнес Йорик на зароллаше.

– Только псих может предпочесть провести остаток ночи с тобой, а не с эльфийкой, – парировал Эльрик. – Приятных снов, командор.

– Взаимно, – ответил Йорик, максимально ядовито.

И, глядя в закрывшуюся дверь, подумал, что яд потратил впустую. Уму непостижимо, как он мог когда-то думать, что эти двое – любовники!

Днем было ясно и холодно. И ночь была такой же. И Эльрик уже не уносился вперед, он шел впереди, прокладывая лыжню. Видно было, что рад бы умчаться, но сдерживает себя, примеряется к спутникам. А они, как будто заразившись от шефанго стремлением лететь по нетронутому снегу, на лыжах, как на крыльях, прибавляли скорости, не чувствуя усталости. Может, они и сил от Эльрика зачерпывали?