Техасская страсть - Ферн Майклз

Вечерние телевизионные новости сообщили о смерти Амелии Колмен Ассанте. Весть об этом появилась на первых полосах утренних выпусков газет. Желающие отдать дань памяти могли сделать это с семи до десяти часов вечера следующего дня. Церковные службы были назначены на восьмое марта. На панихиду не допустили никого, кроме членов семьи.

В церкви и яблоку негде было упасть. Губернатор, вице-губернатор, представители Вашингтона, друзья Тэда, друзья Амелии — половина штата Техас собралась, чтобы почтить память Амелии и отдать последнюю дань уважения.

Семья держалась вместе, не давая горю вырваться наружу.

На холме, за Санбриджем, гроб Амелии установили над свежевырытой могилой. Члены семьи собрались вокруг, священник прочитал выбранный Амелией псалом. Коул стоял дальше всех, в ногах гроба. Дюйм за дюймом он медленно отступал назад, пока не оказался на могиле старого Сэта. Коул глубоко вонзил каблуки в мягкую землю могилы, лицо его окаменело. Никакой торнадо не смог бы теперь сдвинуть его с места. Билли встретилась с ним взглядом. Они поняли.

Колмены уходят, как и приходят, полные скорби и печали. Их стало меньше на одного.

* * *

Ровно через месяц после смерти Амелии Коул Таннер проснулся среди ночи, весь в поту. Он лежал на смятых простынях, стараясь понять, что его разбудило. Насколько он помнил, кошмар ему не снился. В квартире не было ни жарко, ни холодно. Где-то, в каком-то месте, случилось что-то плохое. Коул взглянул на часы: три часа утра.

Сон не шел к нему. Коул пошел на кухню чтобы сварить кофе. Сидя за столиком со стеклянной столешницей, он наблюдал за кофеваркой и не мог избавиться от мысли о том, что произошло нечто непоправимое. Мысленно Коул перебрал всю семью.

Не приняв душ, натянув на себя одежду, в которой провел предыдущий день, Коул схватил бумажник, ключи от машины и выбежал из квартиры. Забытый кофе бурлил в кофейнике.

Через двадцать минут машина Коула стояла перед Санбриджем. Коул долго смотрел на дом, пытаясь понять, зачем он сидит здесь в три часа сорок пять минут утра. У него даже не было ключей, он вернул их Райли в Рождество, но в машине по-прежнему оставался ключ от гаража. «Все это ерунда какая-то, Таннер, — пробормотал Коул. — Поезжай домой и ложись спать». Вместо этого он вставил ключ. Дверь гаража скользнула вверх. Коул выключил двигатель и вошел в гараж, фары машины освещали ему путь.

Вначале он проверил паровой котел. Все, казалось, было в порядке. Коул пошел по комнатам, включая и выключая по пути свет. Райли отключил от розеток все приборы. Коул обошел дом во второй раз, чувствуя себя полным дураком.

Вернувшись в кухню, он был убежден, что поступил правильно, передав Райли свою часть Санбриджа.

Коул поежился.

Он присел к старому столу, которому было столько же лет, сколько и дому. Интересно, подумал Коул, сколько раз за этим столом собирались люди? Нет, ни один человек, находясь в здравом уме, не станет сидеть в холодном, пустом доме, который к тому же еще ненавидит, в четыре часа утра. Однако, забавно — Коула не покидало странное ощущение того, что он должен что-то сделать.

Он встал и открыл заднюю дверь. Внутрь ворвался порыв ветра, более теплый, чем воздух в остывшем доме. Коул вздрогнул. Включил фонарь над крыльцом. Двор ожил. Слева стояли две пустые молочные бутылки. Под козырьком висело засохшее птичье гнездо. Ничего.

Через библиотеку Коул прошел в главный холл. Проверил, крепко ли заперта передняя дверь, затем отдернул тяжелые шторы на окне и осмотрел двор и подъездную дорогу. Задергивая шторы, Коул заметил возле ног белый конверт. Он нагнулся и поднял его. Когда Коул рассмотрел, что держал в руке, сердце его на секунду остановилось. Письмо Райли к дедушке — то, которое он собирался написать, когда они спустились с холма. Наверное, Райли оставил письмо на столике, чтобы Джонкил отправила его утром, но что-то смахнуло конверт на пол.

Теперь Коул понял, почему Райли постоянно спрашивал, не получал ли он известий от дедушки.

* * *

На следующий день Коул стоял перед дверью дома Хасегавы. Глаза его покраснели, он был не брит и встревожен. Коул нашел семью в саду Дзэн, собравшуюся вместе, с опущенными головами. Он отыскал взглядом Суми. Она, казалось, не удивилась его внезапному появлению.

— Где он? Я не опоздал? — хрипло спросил Коул.

— Он поднялся на вишневый холм. Не следует ходить туда, Коул. Мы должны уважать волю моего отца.

Коул осмотрелся. Члены семьи Хасегавы сидели, опустив глаза, никто из них даже не поднял головы при его появлении. Коул понял, что Суми говорит за всех. Она возмущенно сказала:

— Мы обещали ему, что останемся в саду!

— Ну, а я не давал обещания. У меня есть кое-что для него, и он должен это увидеть. Дай мне пройти, Суми.

Коул побежал изо всех сил. На тропинке остались следы от трости старика. Взобравшись на холм, Коул остановился, тяжело дыша. Что, если он опоздал?

— Мистер Хасегава, это Коул. Я не член вашей семьи и не давал обещания не подниматься к вам. Я принес вам это, — сказал Коул, протянув письмо. Слова сорвались с его губ столь поспешно, что он засомневался, сказал ли он их вслух или всего лишь подумал. — Я знаю, когда Райли написал вам это письмо. Вы поняли меня?

— Каждое слово, Колмен-сан. В письме нет необходимости. Я знаю, что творится в сердце моего внука. Я понял это, когда он обратился ко мне за помощью. Я благодарю вас за тот долгий путь, что вы проделали сюда. Пожалуйста, спуститесь к моей семье. Осушите их слезы и попросите не горевать.

— Нет, — горячо воскликнул Коул.

— Вы отказываете мне?

— Человек не должен умирать в одиночестве.

— Это не мой путь.

— Теперь — ваш. Если бы здесь был Райли, вы позволили бы ему остаться. Я — вместо него. Он послал меня, — солгал Коул.

— Я знал, что вы придете, Колмен-сан. Мне было видение, до того, как я поднялся на холм. Кажется, это случилось вчера. Я слышал звук ваших шагов. Для умирающего у меня отличный слух.

Разговор отнимал у старика силы. Он тяжело дышал, но все равно пытался говорить. Он впал в легкое забытье. Голова старика слегка раскачивалась на тонкой шее.

— Ты чувствуешь запах вишен, Райли?

Коул моргнул.

— Да, дедушка. — Он не обращал на него внимания до этого момента. Коул заметил лишь розовые цветы.

— Ты отнесешь это бесполезное тело к подножию холма, внук?

— Я отнесу твое тело к подножию холма, дедушка, — ответил Коул.

— Покроют ли это бесполезное тело лепестками вишен?

— Если ты этого хочешь, дедушка, — Коул смахнул набежавшие слезы.

— Подойди ближе, Райли. Я не вижу тебя.

Коул шагнул вперед.

— Я здесь, дедушка.