Тьма сгущается - Гарри Тертлдав

– Не восстанет ли после такого народ против конунга Свеммеля на стороне альгарвейцев?

Жители Грельца всегда и в первую очередь вспоминали о мятеже.

– Я справлюсь, – ответил Адданц. – По велению конунга наша опытная группа уже начала заклятие. Альгарвейцы же явят собою более жестоких хозяев, нежели наш возлюбленный конунг, и народ не пойдет за ними.

Это следовало понимать так, что на второй вопрос архимаг ответить не в силах. И никто не в силах. Очередной снаряд разорвался за бровкой окопа, облив солдат и чародея жидкой грязью. Ункерлантские ядрометы, как всегда с запозданием, принялись обстреливать альгарвейскую батарею.

– Давно пора, – пробурчал Леудаст. – С тех пор, как альгарвейцы взялись за кровавую волшбу, мы словно позабыли, как сражаться.

Это было несправедливо по отношению к его товарищам, и капрал понимал это сам, но справедливость обвинения его не трогала – слишком часто он оказывался на краю гибели из-за охватившего армию отчаяния.

Адданц укоряюще заквохтал. Леудаст запоздало припомнил, что архимаг отвечает перед самим конунгом. Если он запомнит имя простого солдата, если упомянет при всемогущем Свеммеле… некий Леудаст очень пожалеет о своей несдержанности.

Возможно, архимаг Ункерланта и готов был выбранить дерзкого, но случая не представилось. Адданц вскинулся – целюсть его отвисла – и застонал, словно пробитый огненным лучом.

– Они умирают, – прохрипел он таким голосом, будто сам угодил одной ногой в могилу. – Ох, как они умирают…

– Люди Мезенцио снова взялись за свое? – спросил капитан Хаварт.

Адданц с трудом кивнул:

– Да. А мы… собрали в тылу недостаточно народу, чтобы полностью отразить удар. – Он перевел дыхание, словно только что пробежал не одну лигу. – Не… ожидали, что они ударят вновь так скоро.

Леудаст знал, что таится за этими словами, но размышлять не было времени.

– Надо выбираться из этой дыры, – уверенно сказал он. – Когда альгарвейцы врежут заклятием, окопы могут закрываться сами собой.

– Он правду говорит, – подтвердил Магнульф.

Они с капитаном Хавартом торопливо полезли наружу, но ослабевший от удара Адданц едва мог пошевелиться. Со сдавленными проклятиями Леудаст спрыгнул обратно, одним толчком выпихнул чародея на руки товарищам и тут же выскочил.

– Спасибо, – пробормотал Адданц. Такие лица Леудаст видел только у солдат на пятый день непрерывных сражений. – Вы представления не имеете, каково чародею испытать, как поблизости обуздывают жизненные силы стольких убитых. Как у альгарвейских колдунов мозги не выгорают, понятия не имею, но сердца у них, без сомнения, холодней грельцких зим.

Этот самый миг альгарвейские чародеи избрали, чтобы нанести магический удар. Земля под ногами Леудаста содрогнулась, точно преступник на дыбе под ударом бича, и застонала почти человеческим голосом.

Из глубины рвался огонь, словно поле битвы враз проросло вулканами. То здесь, то там вскрикивали – коротко – настигнутые огненными струями. Окоп под ногами Леудаста сомкнул края, жадно причмокнув. Окажись солдат внутри, земляные губы раздавили бы его.

– Вы хорошо сделали, что вытащили нас, – признал капитан Хаварт. – Надеюсь, в тот раз не так много наших попало в капканы.

Адданц застонал вновь, как пару минут назад.

– Ваше волшебство, что, второй удар? – спросил сержант Магнульф с понятным ужасом. Прежде альгарвейцы никогда не били смертоносными чарами по одному участку фронта дважды подряд. Пережить один налет было тяжело. Смогут ли плоть и кровь – или хотя бы земля и камень – перенести два?

Но архимаг Ункерланта покачал головой – он, видимо, потерял дар речи. Адданц обернулся не на восток, к альгарвейским позциям, а на запад, где лежал ункерлантский тыл.

– О силы горние!.. – пробормотал Леудаст.

– Нет! – прохрипел Адданц – язык у него все-таки не отнялся. – Силы преисподние! Убийство на убийстве, и конца им не видно…

Слезы текли по его щекам, смывая грязь: сейчас верховный чародей державы был не чище простых солдат.

– Мы пошли на это только потому, что рыжики начали первыми, – как мог мягко промолвил капитан Хаварт. – Мы обороняемся. Если бы Мезенцио не взялся за кровавую волшбу, нам бы в голову не пришло за нее хвататься.

Все это была, несомненно, правда. Но архимага она не утешила. Адданц с рыданиями покачивался взад-вперед, взад-вперед, будто оплакивал что-то – быть может, утерянную невинность.

Леудаст протянул было руку, собираясь похлопать его по плечу, но замер. Куда скорей, чем в предыдущие колдовские налеты, твердь под ногами сдержала дрожь, подземное пламя иссякало и почти совсем угасло.

– Похоже, ваше волшебство, товарищи ваши в тылу здорово сработали.

Только после этих слов вспомнил Леудаст о крестьянах – кем же еще могли быть эти несчастные? – погибших, чтобы напитать своей силой ункерлантские противочары. Они едва ли согласились бы с ним.

– А вон и рыжики показались, – промолвил Магнульф.

К разрушенным передовым позициям ункерлантцев приближались вражеские бегемоты. За ними трусили пехотинцы, готовые ворваться в разгромленные траншеи. Позади мелькали отряды кавалерии, быстрой, но чудовищной уязвимой. Однако, если фронт окажется прорван на широком участке, кони и единороги ворвутся в прореху, чтобы сеять хаос в ункерлантском тылу.

– Знаете, парни, мы их, похоже, врасплох застанем, – заметил капитан Хаварт. – Они, верно, думают, что врезали нам сильней, чем на самом деле.

Об этом Леудаст не подумал. Он уже торопился к ближайшей траншее.

– Выводите архимага с передовой! – рявкнул он через плечо. – Это не его война!

Это была война Леудаста. Капрал открыл огонь по наступающим альгарвейцам, и не он один, далеко не один. Рыжики падали, как груши. Но несмотря на то, что кровавая волшба подвела их, враги продолжали шагать вперед. Леудаст сражался с ним слишком долго, чтобы подозревать противника в трусости. Иначе его родной Ункерлант пострадал бы куда меньше.

– Отходим, отходим! – заорал в конце концов капитан Хаварт, как приходилось ему кричать уже не раз.

Леудаст неохотно повиновался, чтобы альгарвецы не отрезали его позицию от остальных. Но в этот день удача была на стороне ункерлантской армии. К закату, когда бой утих, Леудаст и его товарищи потеряли не более мили родной земли.

Время от времени над Бишей появлялись ункерлантские драконы: сбрасывали десяток-другой ядер и улетали обратно на юг. Особого урона им причинить не удавалось, да они, заключил Хадджадж, и не к этому стремились – просто напоминали зувейзин, что конунг Свеммель не забыл о них, хотя и занят более важными делами.

К третьему или четвертому налету министр иностранных дел Зувейзы подметил еще кое-что: всякий раз ядра ложились в опасной близости от альгарвейского посольства. На приеме, который давал посол короля Мезенцио в Бише, он рассказал об этом Балястро, заметив: