Необоснованные претензии - Кэтрин Коултер

Она прочла крупно набранный заголовок в дневной газете:

"ЭЛИЗАБЕТ К. — МИШЕНЬ УБИЙЦЫ”.

"Этому не будет конца, — подумала она, опускаясь на стул. — Никогда”. Сначала ее травили Моретти и Дрейпер, но вовсе не потому, что пытались найти того, кто покушался на ее жизнь, а просто ради удовольствия.

Джонатан звонил по крайней мере дюжину раз, но она так и не подошла к телефону. Она не должна впутывать его в это дело. Ради его безопасности.

Лоретта Карлтон поправлялась. К изумлению Элизабет, она отказалась от каких-либо комментариев.

— Я говорила с ней, — сказала в этот день Кэтрин. — Я сказала ей, что если она не уберет свои рожки, то потеряет всех нас. И в первый раз она мне поверила.

— А Брэд?

С минуту Кэтрин молчала.

— Он еще не порвал с Дженни. К телефону подошел сенатор Хенкл, так что можете себе представить…

— Почему же он не заговорил об этом?

— Вы думаете, Брэд струсил?

— Похоже на то.

Кэтрин казалась задумчивой.

— Думаю, он чувствует себя чертовски одиноким. И боится будущего, не знает, что с ним будет дальше… С тех пор, как отец.., умер, он мечется и, знаете…

— С тех пор, как твоего отца убили, Кэтрин, — сказала Элизабет вдруг охрипшим голосом. — Его убили, и сделала это не я. Человек, который его убил, возможно, сейчас посмеивается, да нет, хохочет во всю глотку.

Кэтрин поднялась и подошла к окнам, выходившим в Сентрал-парк.

— Вы правы, — сказала она, поворачиваясь к Элизабет. — Клянусь Богом, мне бы так хотелось узнать, но, увы! И еще. Я была удивлена, когда доктор Хантер объявил, что он ваш жених.

— Никто не был так удивлен, как я, — ответила Элизабет.

— Знаете, что пишут в газетах?

— Конечно, даже слепоглухой мог бы сообразить, что они пишут. Что он настолько любил меня, что готов был любой ценой спасти мою шкуру и что теперь мы перестали таиться, так сказать, вышли в свет Божий из затворничества и больше не скрываем своих отношений.

— Вы собираетесь что-то предпринять, Элизабет?

— Если бы я только знала — что. А, вот и Коги принес кофе.

Она ему улыбнулась, и ее слегка позабавил недоверчивый взгляд, брошенный на него Кэтрин.

Элизабет повернулась, когда он начал разливать кофе, и снова ее взгляд уперся в часы. Часы Тимоти.

— Браслет был мне слишком велик, — сказал Коги, заметив ее взгляд. — Вы не сердитесь, что я слегка подтянул его, миссис Карлтон?

Элизабет почувствовала озноб.

— Нет, — прошептала она. — Нет, это невозможно.

— — Да, миссис Карлтон, что-нибудь не так?

— В чем дело, Элизабет?

— — Да, — ответила Элизабет, — Кое-что очень даже не так.

Теперь она вспомнила, и вспомнила очень даже отчетливо. В то утро, когда Тимоти был убит, он сломал браслет своих любимых часов. Она видела мысленным взором, как он открыл верхний ящик шкафа и вынул оттуда часы, которые она ему подарила, брюзжа, что вынужден их надеть.

До дня своей гибели он никогда их не надевал. А Кристиан Хантер сказал, что любовался этими часами. О Боже!

Элизабет покачала головой и вскочила на ноги. Она едва сознавала, что и Кэтрин, и Коги наблюдают за ней с обеспокоенными лицами. Ошибка. Конечно, тут явная ошибка. Кристиан просто помнил совсем другие часы.

Но кто-то дважды пытался ее убить. А она сказала ему, что не выйдет за него замуж, А потом появилась женщина, любовница Кристиана, — позвонила ей, чтобы предостеречь ее.

— Ради Бога, Элизабет, в чем дело? Она почувствовала руку Кэтрин на плече и стряхнула ее. Повернулась к Коги, глядя на него ненавидящими глазами.

— Пожалуйста, позвоните окружному прокурору. Я должна с ним поговорить сейчас же.

— Вы с ума сошли! — воскликнула Кэтрин.

— Может быть. Но, возможно, я впервые все увидела ясно. Позвоните Моретти, Коги.

— Лучше пусть эта новость будет хорошей…

— Садитесь, мистер Моретти.

— А что она здесь делает? — Он ткнул пальцем в сторону Кэтрин.

— Кэтрин.., мой друг.

Моретти рассмеялся, услышав такое заявление.

— Одна из Карлтонов? Дочь Тимоти Карлтона? И вы в этом уверены, леди? Может быть, она только притворяется. А может быть, и того лучше: может быть, как раз она-то и хочет вас угробить.

— Я знаю, кто убил моего мужа. Знаю, кто теперь пытается убить меня.

Эти слова привлекли внимание Кэтрин.

— Да? Значит, вы действуете много лучше полиции?

— Это доктор Кристиан Хантер. Моретти оцепенело уставился на нее, потом откинул голову назад и разразился утробным смехом — О, великолепная версия, миссис Карлтон. Он хлопнул себя по коленям.

— И в самом деле здорово! Но, пожалуйста, давайте обойдемся без этих бессмысленных движений. Если вы хотите скормить мне еще какую-нибудь чепуху, можете приехать ко мне на прием. Но испросите сначала моего согласия. Я — занятой человек.

Она не могла поверить своим ушам.

— И не хотите услышать, как мне стало все известно, мистер Моретти?

— Этот сопляк из Лиги Плюща лгал, стараясь вас спасти. Потом стал вашим любовником. Что же случилось после? Он вас бросил? И вы представляете себе именно так отмщение? Да?

— Нет, все дело в часах.

Кэтрин только смотрела на Элизабет во все глаза. Как ей удается оставаться такой спокойной? Боже, будь она на месте Элизабет, уж наверняка расцарапала бы морду этому идиоту копу.

— У вас было достаточно времени, чтобы выдумать хорошую историю. Готов пари держать, так и было. Ладно, миссис Карлтон, валяйте, выкладывайте, но поторопитесь. У меня есть дела поважнее.

— Почему бы вам не перестать валять дурака? — спросила Кэтрин, не в силах удержаться от колкости.

— Послушайте, вы, маленькая… Ну, рассказывайте, миссис Карлтон, мне надоело. Он уселся и вытащил сигару.

— Примерно два месяца назад доктор Хантер обедал здесь. Он обратил внимание на часы Коги и сказал, что всегда любовался ими, когда видел на руке моего мужа. Я подарила эти часы Коги после смерти мистера Карлтона.

— После его убийства…

— Да, после убийства. Я подарила часы Коги, потому что они ему нравились. И я об этом не вспомнила до недавнего времени. Видите ли, мистер Моретти, мой муж никогда не носил эти часы до того дня, когда он.., когда он умер. И тут я все вспомнила. Тимоти сломал браслет своих часов как раз в то утро. Ему не нравились часы, которые я ему подарила, но в то утро у него не было выбора, и ему пришлось их надеть.