Волшебники - Лев Гроссман

Шаги в темноте. Кто-то идет — кто-то со светящимися руками. Квентин устало принялся готовить новый волшебный залп, но вовремя узнал Элиота и обмяк на полу.

Некоторое время оба молча сидели у стенки. Камень холодил ранку на спине Квентина. Рубашка Элиота выбилась из брюк, одна щека почернела от копоти. Он взбесился бы, если б знал.

— Ты как, в порядке?

Элиот кивнул.

— Чур погибла.

Элиот, вздохнув, запустил светящиеся руки в густую волнистую шевелюру.

— Знаю. Видел. Не думаю, что мы чем-то могли помочь. Тот красный играет не в нашей лиге.

Они снова умолкли. Слова, теряя всякий смысл, падали в пустоту. Мир не нуждался в них. Элиот подал Квентину флягу с чем-то крепким, Квентин выпил и отдал назад. Связь между ним и собственным телом немного наладилась. Он подтянул колени, обхватил их руками и сказал непонятно зачем:

— Меня стрелой ранило. В спину.

— Надо идти, — сказал Элиот.

— Правильно.

— Искать остальных. Пуговица у Пенни. Соображает, несмотря ни на что, отметил про себя Квентин. Насколько же он сильнее меня.

— Там этот, красный.

— Без пуговицы никак, — констатировал Элиот. Квентину хотелось пить, но где взять воды? Он не помнил, куда дел свой рюкзак.

— Хочешь посмеяться? — спросил Элиот. — По-моему, Анаис с Бамсом перепихнулись.

— Чего? — Пересохшие губы Квентина вопреки всему разошлись в улыбке. — Когда бы они успели?

— А после второй драчки. На отдыхе.

— Ух ты. Бедняга Джош. Инициативные, однако, ребята.

— Ага. Но Джошу не позавидуешь.

— Точно.

Обычная тема брекбиллсских разговоров.

— Можешь смеяться дальше, — продолжал Элиот, — но я не жалею, что здесь оказался. Даже если из этого ни хрена не выйдет, пойти все равно стоило. Умную вещь сказал, да? Зато правда. На Земле я бы спился ко всем чертям.

Да, верно — для Элиота другого выхода не было. Квентину даже стало несколько легче.

— Сниться ты и здесь можешь.

— Ну нет, не с такими темпами.

Квентин встал, размял затекшие ноги, и они двинулись в ту сторону, откуда пришли.

Квентин больше не боялся, только волновался за Элис. Адреналин тоже весь вышел. Остались жажда, натертые ноги и ссадины, которые он не помнил как получил. К ранке от стрелы присохла рубашка, и она напоминала о себе на каждом шагу.

Вскоре стало ясно, что беспокоиться в общем-то не о чем — они даже в банкетный зал не находили дорогу. Свернули не туда, вероятно. Ориентирующие чары успеха не принесли: их языки нуждались в большой дозе оливкового масла, чтобы хоть как-то ворочаться.

Квентин подождал Элиота, писающего у стенки. Похоже, это конец, но деваться некуда — надо идти. Может, это часть истории, тупо размышлял Квентин. Сначала плохо, потом раз — и все хорошо. Который, интересно, час там, наверху? Ему сдавалось, что он всю ночь провел на ногах.

Кладка стен, казавшаяся все более древней, сменилась необработанной гладкой скалой. Они шли по самому краю этой подземной вселенной, среди разрушенных эрозией планет и меркнущих звезд. Коридор, перестав ветвиться, все время забирал влево. Квентин испытывал чувство, что тот закручивается все туже, как спираль раковины наутилуса. Логика, насколько в мире еще оставалась какая-то логика, подсказывала, что закручиваться без конца он не может — так оно, как вскоре выяснилось, и было.

Выяснилось также, что эта мысль пришла в голову не ему одному.

Квентин и Элиот стояли на пороге большой круглой комнаты, щурясь на свет факелов. Этот подземный зал, в отличие от всех предыдущих, был, похоже, естественным гротом. Пол песчаный, потолок неровный, со сталактитами и прочими висюльками, о которые очень просто шишку набить. Было холодно, сыро и тихо. Где-то, неведомо где, журчал подземный ручей.

Все остальные, кроме бедняги Чур, уже собрались здесь. Джош и Элис у одного подземного хода, удрученная Дженет у другого, Бамс и Анаис у третьего, Пенни у четвертого. Как участники игрового шоу в усыпанной блестками декорации.

Все выглядело так, будто они чудесным образом очутились здесь в один и тот же момент. Квентин перевел дух. Чувство облегчения струилось сквозь него, как теплый раствор из капельницы. Он был так рад видеть их всех до единого — даже Бамса, старого волкодава. Даже Пенни, поскольку рюкзак, предположительно с пуговицей внутри, был при нем. Значит, история еще не окончена. После всего плохого все еще может в целом кончиться хорошо. Трагедия, да, но смягченная, не тотальная. Лет через пять, преодолев посттравматический стресс, они будут собираться и вспоминать об этом. Может, реальное Филлори не так уж и отличается от того, куда он так стремился попасть.

Короли и королевы. За славу нужно платить.

На каменной глыбе посреди грота лежала большая лохматая овца — нет, баран, потому что с рогами. Глаза закрыты, морда покоится на короне, простом золотом обруче, зажатом между передними подогнутыми ногами. Мертв или спит? Или это просто статуя такая реалистическая?

Квентин шагнул вперед осторожно, как после целого дня на потрепанной штормом яхте. Песчаный пол был утешительно плотным.

— Я почти уже не надеялся, что застану тебя в живых, — хрипло сказал он Элис.

Джош решил, что это обращено к нему. Лицо прирожденного комика стало пепельным — он выглядел, как призрак, увидевший другой призрак.

— Да уж, — просипел он, откашливаясь в кулак.

— Так что там было-то? Ты дрался с тем утюгом или как?

— Вроде того. Почувствовал, что сейчас рожу что-то суперское, и поплыл по течению. Кажется, я наконец-то ощутил то, что чувствуете вы все. Получилась черная дыра, нехилая в общем. Он посмотрел на нее своими жуткими золотыми гляделками, потом на меня, а потом она его засосала. Башкой вперед. С потрохами слопала. Я посмотрел еще, как он ногами дрыгает, и слинял в темпе. Ты хоть видал, какие у него причиндалы? Мачо!

Квентин и Элис обнялись, прочие загомонили, обмениваясь впечатлениями. Все как-то ухитрились выбраться из банкетного зала относительно целыми. Анаис показывала обгоревшие сзади кудряшки. Дженет единственной не удалось уйти в боковую дверь, и она добежала до самого конца зала; конец все-таки имелся, хотя бежать пришлось битый час. «Три года занятий кроссом», — гордо прокомментировала Дженет. Она даже бокал вина со стола выпила, и ничего — только захмелела слегка.

Надо же, что им довелось пережить — никто не поверит. Квентин так вымотался, что его хватало на одну только мысль: мы это сделали. Элиот пустил свою фляжку по кругу. Поначалу это была игра, потом она обернулась страшной реальностью, но теперь понемногу опять превращалась в игру, в нечто такое, что представлялось им тем чудесным роковым утром в Манхэттене. Конкретный кайф. Настоящее приключение. Разговоры вскоре иссякли — все просто стояли кружком, смотрели друг на друга, крутили головами и ухмылялись, как дураки.