Очертание тьмы - Сергей Малицкий

– Зачем? – не поняла Гаота, которая уже сидела на осле и старательно наглаживала ему холку. – Я и так не упаду.

– Не, – засмеялась Иска. – На удачу. Я удачу приношу. Ну правда. Не смейся! Вот Кача и Брока мальчишки обижали с соседней улицы, я их за руки подержала, и их обижать перестали. А Аол все забывал. А теперь ничего не забывает, даже Тине на кухне помогает. А…

– Хорошо, – улыбнулась Гаота. – Вот моя рука.

Брайдем

Гантанас, как и остальные наставники, жил во внутреннем пристрое к северной башне. То есть его окно должно было выходить или на скалы, или во внутренний двор крепости. Но Гаота, которая в те дни только-только начала улыбаться, не решилась войти в обиталище взрослых, хотя знала, что ее меч почему-то хранится у наставника каллиграфии. Она поймала Гантанаса у выхода из обеденного зала. Выскочила из коридора, ведущего в среднюю башню, хотела что-то сказать, но так и замерла в растерянности, почти уткнувшись носом ему в живот. Годом позже Гаота бы прыснула от смеха от такого зрелища, особенно от встречи двух взглядов, когда один наклонил голову, упершись подбородком в собственную грудь, а другая задрала подбородок так высоко, словно высматривала звезды над головой. Но тогда она просто замерла и не знала, что должна говорить.

– Добрый день, Гаота, – сказал Гантанас и сделал то, чего она не только не ожидала, но и что заставило ее мучительно покраснеть, тем более что мимо них проходили и другие наставники, и стражники. Обеденный зал не был так уж мал, но воспитанники ели первыми, и только после них за столы садились взрослые. Гантанас присел и оказался почти одного роста с Гаотой. Даже наоборот, теперь ей пришлось смотреть на него сверху вниз. Но разговаривал он с ней не как с ребенком, а как со взрослым человеком.

– Я слушаю тебя и прошу меня простить за мой высокий рост. Хотя конечно же ты вовсе не маленькая, просто я такой вымахал, что ни в одну дверь не могу войти, не пригнувшись. Что случилось?

– Пайсина, – выдохнула Гаота. – Она сказала… Несколько дней назад она сказала, чтобы я шла к Гантанасу, то есть к вам… И чтобы вы отдали мне мой меч. Она сказала, что я должна привыкать к нему, и он должен быть со мной. И чтобы я была всегда готова.

– К чему? – спросил Гантанас.

– К чему угодно… – прошептала Гаота.

– Что ж. – Гантанас задумался. – Это серьезная причина. Я и сам подумывал о чем-то подобном, хотя некоторым из наших воспитанников оружие следует выдавать, только намертво прикрепив ножны к эфесу, но так не затем ли мы все здесь собрались, чтобы воспитывать мудрость и выдержку в вас? Кто твои соседки по комнате?

– Йора и Дина, – сказала, слегка приободрившись, Гаота.

– Йора и Дина, – кивнул Гантанас. – Что ж, этим девчонкам, пожалуй, я и так доверился бы в первую очередь. Давай сделаем так. Скажи им, что я жду их вместе с тобой сегодня вечером после ужина. Но не сразу, а через полчаса после него. Мне они потребуются, чтобы подняться к себе. Заходите в дом наставников и шагайте наверх. Как ступени кончатся, там и моя келья. На самом верху. Поняла?

– Да, – закивала Гаота и уже было бросилась бежать, но обернулась на поднявшегося Гантанаса и, удивляясь собственной смелости, спросила: – Зачем мы все здесь? Только чтобы воспитывать мудрость и выдержку?

– А что по этому поводу говорит наставник Бейд? – поинтересовался Гантанас.

– Он говорит, что мы должны восхвалять благодеяния Священного Двора Вседержателя и тех королей, которые помогают нашему приюту, потому как благодеяния без восхвалений растворяются без следа, – наморщила лоб Гаота. – И еще о том, что каждый из нас после обучения будет представлен тому королю, из королевства которого мы попали в приют. И что мы будем служить своим королям и славить Священный Двор. Все правильно?

– Отчасти, – улыбнулся Гантанас. – Но к этому разговору мы еще вернемся. Одно я тебе могу пообещать точно – никто и никого из вас не будет представлять кому-либо против его воли. Тебя это устраивает?

– А меня и некому представлять, – вовсе осмелела Гаота. – Мой отец был подданным Ашара, и мама… Мама, наверное, тоже, но я не знаю точно. Мы странствовали.

Слезы подкатили к ее глазам. Верно, Гантанас почувствовал это, потому что выпрямил ладонь, со строгим видом поднес ее к собственному уху и смешно щелкнул им, заставив Гаоту прыснуть от смеха.

– Можешь странствовать до вечера, – серьезно сказал Гантанас. – А королю Ашара мы ничего не скажем. Зачем ему такая красивая девушка? Она нам самим нужна!

Остаток дня пролетел незаметно. Сначала был утомительный, но веселый бег по переходам замка вслед за Пайсиной. Бег, который за несколько дней уже стал привычным. Затем час визга и шума в зале, в котором, против ожидания, Пайсина устраивала не томительное сидение, а веселые игры, которые возвращали Гаоту к жизни почти так же, как и появление Юайса. Потом, после обливания водой, был час с наставником Граном. Улыбчивый седовласый красавец, как обычно, никуда не спешил и преподавал порученные ему науки – знахарство, травоведение, веществологию, устное и начертательное колдовство – самым непостижимым образом. Или он не признавал никакой теории и не имел системы собственных знаний, или намеренно испытывал способности воспитанников, но всякий раз Гран рассказывал о чем-то отдельном, не продолжая прошлое наставление и не намекая на последующее. В один день он мог говорить о свойствах морской смолы и, к примеру, серы, объединяя их между собой только цветом и ничем больше. В другой день он вдруг обращался к полевым цветам и степенно прогуливался между столами с пучками засушенной травы, которую все должны были нюхать и разглядывать. В третий вдруг расчерчивал одну из стен кельи мелом и вырисовывал не вполне понятные линии силы и действия и объяснял принципы накопления в них магической энергии. В этот раз Гран посвятил свое наставление рассказу о том, что колдовство подобно парусу, который ловит ветер и влечет судно туда, куда нужно его капитану. Захваченная предстоящей встречей с Гантанасом, Гаота слушала наставника вполуха, тем более что вопросы ему, как и всегда, принялся задавать Флич, но все сказанное и наставником, и неугомонным воспитанником она тут же запоминала. Правда, поняла далеко не все, хотя и отметила, что подул этот ветер шестнадцать тысяч лет назад. Было и в самом деле интересно, откуда Гран может знать о том, что происходило шестнадцать тысяч лет назад и что скажет об этом сроке Гантанас, который, собственно, и проводил раз в неделю наставление по истории? Впрочем, все это занимало Гаоту в самой меньшей степени. Она полуобернулась к сидящим за ее спиной Йоре и Дине и прошипела, что есть важное дело, о котором она расскажет за ужином.

Почему-то только теперь Гаота поняла, что, пробыв в стенах Приюта Окаянных почти два месяца, она еще ничего не знает о других воспитанниках. Да, их все еще было немного, вместе с нею всего лишь пятнадцать человек – первый поток, как говорил о них Брайдем. Но для нее они только-только начали разделяться из безликой массы на отдельные имена, лица, голоса и даже привычки. А ведь за каждым из них тоже была какая-то история, хотя бы потому, что тот же Юайс однажды сказал Гаоте, наклонившись к ней в обеденном зале: