Серафим - Оливия Вильденштейн

прозвучавшая в его тоне, заставила меня понять, что этот серьезный мужчина когда-то был беззаботным мальчиком.

– Ты высмеивал мои крылья. – Тобиас провел рукой по своим волнистым волосам. – Кстати, пока ты не понял, ничего плохого не происходило, пока я был студентом. То есть кроме моего неконтролируемого пушения.

Я проглотила еще один кусочек sachertorte.

– Габриэль преподает здесь?

– Да, – тихо добавил он. – Neshahadza плохо приспосабливаются вдали друг от друга.

Его слова заставили руки Ашера крепче сжаться вокруг моего живота, что, в свою очередь, побудило мою душу прижаться к ребрам, которых он касался. Теперь, когда я чувствовала свою душу, я удивлялась, как двадцать лет могла не замечать ее.

Я соскребла последний кусочек торта.

– Как он воспринял ваше отцовство?

– Немного придирчиво. Он не слишком доволен, что я пошел и оплодотворил женщину, но со временем смирился. Теперь он любит Адама как своего.

Я предположила, что это история, которую согласовали Ашер и Тобиас, что оба зачали детей от смертных женщин. Мне стало интересно, поделился ли Тобиас правдой о судьбе мальчика с Габриэлем, но отложила свой вопрос на потом. Оба вопроса лучше задавать вне ангельского жилища.

Я подтащила к себе тарелку Ашера и принялась за его порцию.

– Моей девушке очень нравится твой торт, Тобиас. – Пальцы Ашера лениво проскользили вверх и вниз по моей спине.

– А мне нравится твоя девушка. Потому что ей нравится мой торт. – Тобиас подмигнул мне, отчего сердце наполнилось благодарностью.

Благодарностью за то, что в этой новой жизни Адам благословлен кем-то столь же любящим, как Мими. Прикончив второй кусок, я прислонилась к Ашеру и с восторгом слушала, как оба мужчины рассказывали мне истории о своем детстве.

Только когда в столовую на завтрак начали стекаться неоперенные, я выпрямилась, опасаясь, что кто-нибудь донесет на нас, и Ашера отчитают за то, что он тратит рабочее время на меня.

Его рука соскользнула с моего тела.

– Нам пора.

– Подождите еще минуту. – Взгляд Тобиаса устремился в пространство за нами. Когда он жестом попросил кого-то подойти, я повернулась, ожидая увидеть офанима чуть постарше. Вместо этого я увидела маленького мальчика.

Маленького мальчика с ореолом светло-каштановых кудрей и такой же кожей, что делало взгляд его глубоко посаженных зеленых глаз еще более пристальным.

В отличие от Найи, походка Адама была размеренной, осторожной, как и его взгляд. Я чувствовала, как юный ум оценивает меня, определяя, друг я или враг. Когда он наконец подошел к нам, я не смогла расшифровать, к какому выводу он пришел.

Тобиас положил ладонь на затылок мальчика.

– Доброе утро, apa. Сераф. – Он медленно кивнул Ашеру.

Я присела и протянула руку.

– Я Селеста.

– Селеста. – Адам произнес мое имя так, что я задалась вопросом, помнит ли он его. Он уставился на мою руку, затем взглянул на отца.

Когда Тобиас ободряюще улыбнулся, Адам вложил свои пальцы в мои и пожал их, хватка оказалась крепкой, но мимолетной. Он быстро отнял руку и сжал ее в крепкий кулак.

Когда он был Джаредом, мы терпели друг друга из-за нашей общей любви к Лей. Я надеялась, что на этот раз мы станем друзьями, он и я. Ради Найи, но также и ради Мими. Мысль о ней заставила меня сглотнуть. Как же ей, должно быть, не терпится увидеть его снова.

Ашер согревал мою спину своим теплом.

– Пойдем.

Он обхватил меня за талию и потянул прочь от маленького мальчика, который лишил меня лучшей подруги, но к которому я не испытывала ненависти.

Только надежду.

Надежду, что на этот раз все будет по-другому.

Глава 48

Пока Ашер водил меня по залитым рассветом улицам своего детства, я задала ему мучавшие меня вопросы: знал ли Габриэль истинное происхождение Адама и определяются ли родственные души при рождении?

– Ты можешь находить родственные души на протяжении всей жизни. Что касается Габриэля. – Ашер покосился на причудливую церковь из известняка с изогнутой цинковой крышей, позеленевшей от времени. – Тобиас решил не говорить ему.

– Потому что он ему не доверяет?

– Потому что желает защитить. Нельзя угодить в беду из-за того, о чем ничего не ведаешь.

– Он замечательный. Тобиас, я имею в виду. Уверена, что Адам со временем тоже станет таким.

Ашер искоса взглянул на меня.

– Адам немного сдержан. И не самый большой мой поклонник.

– Ты был его конкурентом.

– Я был палачом.

Я хмуро посмотрела на архангела.

– Не говори так. Это неправда.

– Разве?

Я остановила Ашера, и мой маленький чемоданчик, который он решил нести, а не катить, покачнулся в его сжатом до побелевших костяшек кулаке.

– Они сами сотворили это с собой. Все, что ты сделал, – попытался им помочь.

– Если бы я не вмешался…

– Их души зачахли бы в том склепе. – Ледяной холодок пробежал по моей спине, будто я снова оказалась на кладбище Монпарнас. – Лей и Джаред были обречены с того момента, как их души встретились. Особенно если твои подозрения верны. Я имею в виду, если бы я потеряла тебя…

Он прижал палец к моим губам, заставляя меня замолчать.

– Ты останешься со мной, Селеста, до конца своей бесконечно долгой жизни.

Я сглотнула, потом еще раз. Моя жизнь все еще далека от бесконечности.

– Расскажи мне о моей миссии.

Пока мы шли, Ашер снабдил меня справочной информацией о моей грешнице, о ее прошлом и о нынешней ситуации, а затем назвал ее счет: 28.

– Если бы я только могла взять две Тройки. Или четыре. Я бы завершила…

– Никаких Троек. – Тон Ашера не допускал возражений. – Поскольку из-за моих обязанностей нам придется переезжать каждые два дня, ты будешь брать на себя в основном десятки и двадцатки. Может быть, изредка тридцатки, в зависимости от их греха.

Несмотря на выходные и довольно ранний час, Вена постепенно начинала просыпаться, и я, словно туристка, вертела шеей, пытаясь охватить все вокруг. Тем более что это улицы, по которым ходил Ашер. Стены, мимо которых он прогуливался. Воздух, которым дышал.

– Наверное, сто лет назад все выглядело совсем иначе, – размышляла я вслух.

Он кивнул, погрузившись в собственные мысли.

– Это был совершенно другой мир. Когда я вернулся после длительного отпуска…

Я приподняла бровь.

– Длительного отпуска?

– Звучит лучше, чем столетнее заточение, не так ли?

Я вздохнула, желая, чтобы Семерка просто внесла поправки в новую конституцию.

– Так что же произошло, когда ты вернулся?

– Я пролетел над Веной, потом вернулся в гильдию и несколько лет отказывался снова видеть свой город. Я не мог принять то, как сильно он