Менялы - Артур Хейли

В то же время Хуанита не переставала злиться на Майлза. Почему он сам не обратился к ней? Неужели у него совсем нет мужества? Она вспомнила, как меньше трех недель назад восхищалась его смелостью, когда он пришел к ней с повинной, прося о прощении. Но то, как он действовал теперь, оказывая давление на неё через другого человека, больше походило на его прежнее поведение, когда он свалил на неё вину за свое преступление. Внезапно в мыслях её произошел переворот. Не собирается ли она поступить слишком черство, несправедливо? Всматриваясь в себя, Хуанита задалась вопросом, а не объясняется ли её замешательство в какой-то мере разочарованием, ведь Майлз ни разу к ней больше не приходил? И не было ли тут обиды, усугублявшей сейчас разочарование, оттого, что за Майлза, которого она любила, несмотря ни на что, говорил Нолан Уэйнрайт, которого она вовсе не любила?

Ее гнев, никогда не державшийся долго, утих. Его сменила неуверенность. Она спросила Уэйнрайта:

– Что же вы теперь станете делать?

– Что бы я ни решил, вам говорить я этого не стану. – Он как отрезал: всякое дружелюбие исчезло.

Внезапно Хуанита с тревогой подумала, что без всякой нужды нажила себе врага. Она вполне могла отказаться без грубости. Будет ли Уэйнрайт пытаться отомстить ей в банке? Не поставила ли она под угрозу свою работу – работу, в которой она так нуждалась, чтобы содержать Эстелу. Тревога Хуаниты росла. У неё возникло чувство, что она в ловушке.

Есть тут и ещё кое-что, подумала она: если быть честной – а она пыталась быть честной, – она жалела, что, приняв такое решение, она не увидит больше Майлза.

Машина замедлила ход. Они подъезжали к повороту на мост через реку.

Неожиданно для самой себя Хуанита произнесла тихим, безжизненным голосом:

– Хорошо, я согласна.

– Вы – что?

– Я согласна быть – как это называется – связь…

– Связной. – Уэйнрайт искоса посмотрел на нее. – Вы уверены?

– Я уверена.

Во второй раз за этот вечер он вздохнул:

– Странная вы.

– Я все-таки женщина.

– Да, – сказал он дружелюбно. – Я это заметил.

За полтора квартала от Форум-Ист Уэйнрайт остановил машину, но мотор выключать не стал. Он вынул из бокового кармана пиджака два конверта – один потолще, другой поменьше – и вручил первый Хуаните.

– Это деньги для Истина. Храните их, пока он не свяжется с вами. В конверте, – объяснил Уэйнрайт, – четыреста пятьдесят долларов наличными – месячная плата, о которой мы договорились, минус пятьдесят долларов аванса, выданного Майлзу на прошлой неделе. В конце этой недели, – добавил он, – Истин позвонит мне, и я скажу ему условное слово. Ваше имя не будет упомянуто. Но он будет знать, что надо связаться с вами, это он вскоре и сделает.

Хуанита сосредоточенно кивнула, запоминая информацию.

– После этого телефонного разговора мы с Истином напрямую связываться больше не будем. Контакты – в оба направления – будут идти через вас. Лучше всего ничего не записывать, а хранить все в голове. Я уже имел возможность убедиться в вашей хорошей памяти.

Произнося это, Уэйнрайт улыбнулся, и внезапно рассмеялась Хуанита. Какая ирония: её прекрасная память, однажды ставшая для неё причиной неприятностей в банке и осложнений с Ноланом Уэйнрайтом, на этот раз будет служить ему!

– Кстати, – сказал он, – мне понадобится номер вашего домашнего телефона. Я не нашел его в списках.

– Потому что у меня нет телефона. Это слишком дорого.

– Тем не менее он вам понадобится. Истин может захотеть позвонить вам; и я тоже. Если вы тотчас установите телефон, я прослежу за тем, чтобы банк оплатил вам затраты.

– Я попробую. Но я слышала, что телефоны в Форум-Ист устанавливают медленно.

– Тогда я этим займусь. Я завтра же позвоню в телефонную компанию. Обещаю, что все будет сделано быстро.

– Очень хорошо.

Теперь Нолан Уэйнрайт открыл второй, меньший конверт.

– Когда будете передавать Истину деньги, передайте ему также это. – «Это» была кредитная карточка «Кичардж», выписанная на имя П. О. Монпелги. На обратной стороне место для росписи было оставлено пустым. – Пусть Истин заполнит карточку на это имя своим обычным почерком. Скажите ему, что имя вымышленное, но если он составит вместе инициалы, первые две и последние две буквы фамилии, получится слово «помоги». Для этого и создана эта карта.

Начальник охраны банка сказал, что компьютер «Кичардж» определенным образом запрограммирован, и по этой карточке можно приобрести что угодно на сумму до ста долларов, однако одновременно в банке сработает автоматическая тревога. Таким образом Уэйнрайт поймет, что Истин нуждается в помощи, а также, где он находится.

– Он может воспользоваться этой карточкой, если наткнется на что-то горячее и ему потребуется помощь или станет известно, что он в опасности. В зависимости от того, какие события этому предшествовали, я буду решать, что делать. Скажите ему, чтобы тратил не меньше пятидесяти долларов; в этом случае из магазина обязательно позвонят за подтверждением. После этого звонка он должен как можно дольше тянуть, чтобы дать мне больше времени для действия. – И добавил:

– Карточка может вообще ему не понадобиться. Но если он воспользуется ею, то об этом сигнале не узнает никто.

Уэйнрайт попросил Хуаниту повторить инструкции слово в слово. Он с восхищением посмотрел на нее:

– А вы смекалистая.

– Зачем мне это будет нужно – мертвой? – помедлив, ответила Хуанита.

– Перестаньте волноваться! – Перегнувшись, он нежно дотронулся до её сложенных рук. – Обещаю, все получится.

В этот момент его уверенность передалась ей. Но потом, вернувшись в квартиру к спящей Эстеле, Хуанита вновь почувствовала приближение беды.

В оздоровительном клубе «Две семерки» пахло паром, застоявшейся мочой, потом и вином. Правда, через некоторое время каждый посетитель на удивление свыкался со всевозможными миазмами, сливавшимися в острую вонь, так что случайное дуновение свежего воздуха воспринималось как нечто противоестественное.

Клуб находился в похожем на коробку здании из бурого кирпича, расположенном в приходившем в упадок тупике там, где центр города переходил в окраину. На его фасаде видны были следы полувековой эксплуатации, заброшенности и появившихся в последнее время надписей. Венчал здание обломанный флагшток, который никто не помнил целым. В здание вела единственная прочная без надписей дверь, открывавшаяся прямо на растресканный тротуар с многочисленными перевернутыми мусорными баками и несметным числом кучек, оставленных собаками. Предполагалось, что ободранный вестибюль, куда вы попадали, войдя в дом, охраняется вышибалой, пьяным громилой, впускавшим членов клуба и грубо выставлявшим посторонних, но он не всегда сидел на месте, поэтому Майлз Истин свободно прошел внутрь.