Воины Клевера - Максим Волосатый

Тооргандо, столкнувшись с Рябоцким, врезался в содрогающегося Демчи и прилип к нему. Энергией разбега их вместе с манекеном развернуло и приложило об стол, на котором были в образцовом порядке разложены те самые непонятные инструменты. Раздавшийся вопль боли оглушил всех в комнате. Рябоцкий, мгновенно оценив ситуацию, со всей силы пнул Тооргандо, отрывая его от Демчи. Тор отлетел в сторону. Демчи затрясся еще сильнее. Вместе с манекеном он рухнул на пол, на манекене, в куче смешавшихся амулетов, начала разгораться темно-красная точка непонятного узора.

– Ирил! – Рябоцкий понял, что дело худо.

– Понял, – ну вот и вдохновение. Просили? Пожалуйста.

Ланья потянулся к увеличивающейся точке и вдруг отпрянул. Точка обжигала, как раскаленное железо. В комнате становилось трудно дышать. Один из лаборантов попробовал сам потянуться к линиям хальер, все туже закручивающимся вокруг лежащего манекена. Его отшвырнуло, как куклу.

– Ирил!!!

Всё. Больше некому. Ну, обожжемся так обожжемся. И хорошо, что он весь этими проводами опутан. Спасибо Ивану Андреевичу. Осознание того, что, даже если он погибнет, даже это даст информацию следующему, кто за ним пойдет, освобождало. Если не руки, то голову точно.

Так, точку не взять, хватаемся рядом. Ух ты, а тут тоже горячо. Оборвать. Нет, не берется. А этот, с чем он связан. Куда?! Не-ет, дружок, вплавиться в общий узор уже не получится. В сторону, с тобой позже разберемся. Дохлые Твари, не удержал. Амулет притянулся к точке и исчез в ней. Стало ощутимо жарче. Так, нельзя давать амулетам попадать в эту топку. Еще один. Стоять. Стоять! Кто ты у нас. А-а, старый знакомый. А что, в штатном оснащении на-халь стоят торкские усилители? У-у, некрасиво, господа, некрасиво. Ну, такие мы с Са-Сефарой на раз щелкали. Иди сюда. Х-хэк, есть. Нет! Что, опять? Разъятый амулет вновь воссоединился и продолжил свое путешествие к точке. А кто это там орет, как резаный? Демчи. Тьфу ты, он еще тут. Ну что ж, делать нечего. Ловить каждый амулет – это не выход. Тем более что главный-то узор и не берется. А вот мы его сейчас и возьмем. Твари с ней, со своей головой.

Ланья прицелился в самый центр раскручивающегося узора. В голове зажглось маленькое солнце, которое с каждой секундой все больше и больше испепеляло всё внутри. Мыслей не осталось практически сразу. Только одно дикое желание избавиться от этого жара. А как? Три пути у тебя, дружок. Расслабься. Это не жар, это тепло, это счастье и отдых. Иди в него – и всё кончится. Соблазнительно-то как. Нет. Так – нельзя. Нельзя, потому что где-то рядом кричит и кричит Демчи. Только бы он не сгорел. Тогда – вбок? Уйди, не лезь, это не по силам тебе. Да и никому. Никто ничего не скажет. Не в силах это человеческих. Этот узор не берется.

И Ирил неожиданно узнал точку. Са-Сефара рассказывала. Ха, дилетанты они все-таки. Все. И Пестик, и Красный Замок. «Сис-те-ма» у них, видите ли, вспомнил Ланья похвальбу Рябоцкого. Аталь совершенствовали свои знания многие тысячелетия. Куда выскочкам-людям в одночасье познать всё? Этот узор называется «последний бой». Как раз для таких ситуаций и придуман. Когда на-халь уже убит или взят в плен, достаточно просто перемешать амулеты, и они, оставшись без единой линии привязки в виде хозяина, начинают сами вертеть вот такую точку. А если вспомнить все, чему учила Са-Сефара, то не точку, а воронку. Ой, мама! Ланья испугался даже сквозь боевой настрой. Если эта точка вырастет, как задумано, то… Красный Замок, скорее всего, останется. Тем более что построено-то всего ничего. Еще раз начнут, делов-то. А вот им несладко придется. Лаборатория первой пойдет…. Лаборатория! Кокон! Сова!!!

Больше Ланье ничего не нужно было. Пульсирующая точка, в которой уже угадывался будущий смерч, вдруг прыгнула вперед как будто сама собой. Глаза не выдержали жара. Ланья отвернулся. Ничего это не изменило. Точка уже здесь, и уйти от нее не удастся. Да и не надо. Демчи только отпустить, и все. Бледное пятно сбоку все еще дергалось, пытаясь освободиться. Жив? Хорошо. Свободен: Ланья оторвал линию одного из амулетов, уже почти вросшую в это пятно, и развернулся к центру. Всё, вперед.

Сбоку задергалось что-то. Не получилось с Демчи. Линия срослась опять. Нет, ну надо же, какой живучий узор попался. Сам о себе заботится. Интересно, с кого это они, на Земле, его сняли?

И вдруг Ланье стало жарче от стыда, чем от точки. Балбес, нет, вот балбес-то, одно слово. Вот бы Тахор ему холку намылил. Одно из первых правил боя. Думай, прежде чем хватать чужое оружие. На нем столько может сторожевиков висеть, что лучше бы ты вообще голым на бой выходил, всё бы больше шансов было. А тут амулеты… Чьи они?! Ой, стыдобии-ища. Их ведь не иначе как в Зеленом Лепестке трофеем взяли. С на-халь сняли. А разность потенциалов между Зеленым Лепестком и Пестиком? Кто-нибудь об этом подумал? Ой, что здесь сейчас буде-е-ет…

– Аа-а-а-а! – заорал Ирил в отчаянии.

Поздно орать. Что теперь делать? Ничего. Бери и дави. Ни хрена не получается искусство применить. Голая сила. Как всегда. Интересно, как бы его Са-Сефара обозвала?..

И тут интересно быть перестало. Очередной амулет упал в точку, и жар стал нестерпимым. Он обволакивал, жег, разнимал на части, но не давал блаженного обморока. Боль. Боль стала такой же всеобъемлющей, как жар. Красные сполохи танцевали вокруг Ланьи, приглашая идти с ними. Он бы пошел, но жалкое бренное тело не пускало. Прочь, прочь отсюда. Я хочу с ними! Туда, в безумный круговорот огня. Жар, солнце, языки пламени и голубая струя прохлады… Струя прохлады?

Сквозь блаженную боль пробилось что-то. Еще одна линия, не похожая на мир вокруг. Что это? И почему мир качается? Ирил не сразу осознал, что это его тело, от которого он так старался убежать, раскачивается из стороны в сторону. Куда? Кто? Зачем?

Неимоверным усилием воли Ирил Ланья нашел в вихре огня самого себя. А найдя, расстроился. Боль оказалась не наслаждением. А болью. БОЛЬЮ. И пришла память. Зачем он здесь? Амулеты. Точка. Лаборатория. Пестик. Сова. Голубая прохлада стала чуть больше – и опала. «Подставка»! Кто-то пытается помочь! Радужные сполохи уже не манили к себе. Они выжигали мир вокруг вместе с Ирилом. Но это уже только помогало. Где она, точка фокуса? Вот. Не чувствуя ничего вокруг, спасаясь только тоненькой голубой нитью, не дающей соскользнуть в зарождающуюся воронку, Ланья схватился за пульсирующий центр и начал опять, в который раз за эту сумасшедшую жизнь тянуть. Несуществующие, как же это достало.

И – центр оказался не закрепленным. Хозяина-то узора нет. Сверкающая воронка радостно потянулась к новому владельцу, вот только владелец собирался сделать вовсе не то, что должен был. Глаз бури приблизился вплотную, завис, маня, и Ланья, двумя руками впившись в мягкие, податливые линии, разорвал безупречно складывающийся узор. Пок!

В упавшей темноте Ирил даже нашел силы улыбнуться. «Привет, свои».

Погода выдалась, прямо скажем, не очень. Злой ветер прижимал плотные облака к вершинам невысоких гор, пики же были спрятаны в них так, будто их не существовало вовсе. Мелкий колючий снег бился в прозрачный узор окна, смазывая весь мир в одно сероватое пятно. Мрачные контуры скал навевали мысли о бренности бытия, причем в самой депрессивной его форме.