Разведчик. Заброшенный в 43-й - Юрий Корчевский

– А ты не дрейфь! В порту военных транспортов и боевых кораблей полно, глядишь – и отыщется посудина, идущая в нужном направлении.

И здесь удача повернулась к Игорю лицом. Первым, кого он увидел на причале, сойдя с буксира, был старлей Чалый.

– Товарищ старший лейтенант! – окликнул его Игорь.

– А, Катков! Ты как здесь?

– Пленных сопровождал по приказу командования.

– Знаю.

– В Кранц вернулся, а морпехов нет. Я на буксир, а он в Клайпеду пришел.

– Считай – повезло тебе: два батальона морской пехоты здесь, высадка десанта в Пиллау готовится. Когда – не знаю, пока это секрет. Идем во флотский экипаж, будешь в моей роте служить. Полк-то один. Из твоей роты мало кто остался, тяжко десанту пришлось.

Встрече Игорь был искренне рад. Батальон его здесь, знакомые должны быть, а говорили – в сторону Кенигсберга отправились. Только ушли туда армейские части, морпехов отвели. Для них другая операция предполагалась.

На фронте в Восточной Пруссии обстановка менялась ежедневно. В феврале наши части вышли к Хайльсбергу (южнее Кенигсберга). В марте там шли бои местного значения: советские войска перегруппировывались, копили силы, подвозили боеприпасы и продовольствие. Был упразднен Первый Прибалтийский фронт, и его соединения были переданы Третьему Белорусскому фронту, который 13 марта перешел в наступление, а 26 марта вышел к заливу Фриш-Гаф. И уже в апреле фронт всей своей мощью ударил на Кенигсберг. Это был главный опорный пункт Восточной Пруссии, город-крепость. Командовал гарнизоном генерал О. Лаш.

Наши войска обстреливали город из крупнокалиберной артиллерии и, подтянув «ИСУ-152», железнодорожные батареи, бомбили с воздуха бомбами крупных калибров и бетонобойными.

Непрерывный штурм продолжался три дня, и уже 9 апреля крепость сдалась. Капитулировали 93 853 солдата и офицера, 42 000 погибли.

13 апреля наши войска двинулись в наступление на Земландском полуострове, который обороняли 65 000 немцев. В первый же день сильно укрепленная оборона была прорвана, и немцы стали отходить в район Фашхаузена – там собрались остатки разбитых пехотных дивизий, моряки.

Но город выдержал осаду только в течение четырех дней.

Южнее располагался Пиллау – большой военно-морской порт, главная база снабжения немцев в Восточной Пруссии. Город был превращен в крепость. Деревянных зданий в нем не было, только каменные и кирпичные, и каждый дом был превращен в форт: окна были заложены кирпичом, оставлены только амбразуры.

Город защищал 55-й армейский корпус. Комендантом города был капитан первого ранга Меллер.

Северную часть города обороняла 558-я пехотная дивизия, южную – 50-я пехотная дивизия. Советская авиация бездействовала из-за плохой погоды.

Город штурмовали части 11-й гвардейской армии, 10-й артиллерийской дивизии прорыва, 213-й танковой бригады, штрафники 128-й отдельной роты и части Балтфлота – десантники на торпедных и бронекатерах.

Сначала шли бои за замок Лахштерт, но удерживать его немцы могли только два дня. Наша артиллерия перемалывала огнем остатки 1, 21, 32, 50, 58, 158, 170 и 558-й пехотных дивизий, 5-й танковой дивизии и дивизии «Великая Германия».

Для Игоря и его боевых товарищей бои начались с высадки с бронекатеров рядом с городом. Получалось, с востока и севера – наши армейские части, с запада – морпехи. Часть морпехов высадили с торпедных катеров в порту.

Рота Чалого, где был Игорь, высадилась недалеко от береговой батареи немцев. Пушки большого калибра, стоявшие в казематах, были предназначены для отражения атак кораблей с моря, со стороны морского канала. А с тыла – только пулеметные доты в бетонных колпаках. Морпехи открыли по амбразурам огонь из пулеметов, но хороший эффект получился от применения противотанковых ружей. Смог бронебойщик попасть в амбразуру – и пуля там, внутри, рикошетила от стен, поражая все живое.

Доты соединялись подземными ходами с пушечными казематами. Под землей был целый город – с казармой, складами боеприпасов, госпиталем, кухней и столовой, а также санузлом. С моря взять батарею было почти невозможно, но никто из строителей и защитников даже в страшном сне не мог предположить, что русские нападут с тыла, по суше.

После захвата нескольких пулеметных дотов артиллеристов решили выкуривать. Старлей Чалый очень кстати вспомнил, как совсем недавно их атаковали немцы на бронетранспортерах под прикрытием дыма.

Сначала в амбразуру дзота швырнули гранату. Кинь прежде дымовую шашку – и ее, пока она еще не разгорелась, успеют выбросить назад. И потому ее бросили уже после взрыва «лимонки».

Сквозняком по подземным ходам дым потянуло внутрь, к казематам.

Немцы всполошились и включили принудительную вентиляцию. Из труб повалил дым.

Некоторые из вентиляционных труб морпехи сразу забили тряпьем, в некоторые, к которым удалось подобраться, бросили по связке гранат. Взрывы грохнули приглушенно. А бойцы Чалого уже в другие доты дымовые шашки швыряют.

Некоторое время немцы терпели дым. Они кашляли, прикладывали к лицу мокрые тряпки, но в оснащении казематов было допущено упущение – отсутствовали противогазы.

Потом из одной амбразуры закричали:

– Не стреляйте, сдаемся!

Открылась бронированная дверца – морпехи уже выстроились рядом с ней.

Первые немцы выходили боязливо и, бросая у дверей оружие, поднимали руки.

– Катков, твои подопечные! – засмеялся Чалый.

– Это почему?

– Кто пленных до Кранца вел? А во фронтовой многотиражке о ком статья была? И фото героя, который в одиночку пленил роту? Думаешь, я не читал?

– Не пойду! – уперся Игорь.

– Успокойся, не прикажу. Думаю, немцев будет много. Придется командованию здесь, в городе, лагерь для них организовать.

Это правда. Немцы уже не те были, что в начале войны. Моральный дух их был сломлен, по радио передавали, что русские уже в Германии и штурмуют Берлин. Чувствовалось, что война подходит к своему завершению, и оно не в пользу немцев.

Но жить хотели все, и немцы, видя бесполезность своего сопротивления, стали сдаваться в городе целыми группами. Иногда пленных набиралось много, и офицеры СМЕРШа и НКВД стали их сортировать.

И вот тут произошла неожиданная вещь. Вдруг выяснилось, что среди немцев много славян – русских, украинцев, белорусов, прибалтов – эстонцев, литовцев, солдат Туркестанского легиона, – наши бойцы ненавидели их больше, чем немцев.

Изменников и предателей вывели в карьер и расстреляли. На следующий день там же уничтожили выявленных среди пленных эсэсовцев и гестаповцев – многие из них успели сменить форму на армейскую и уничтожить документы, но татуировка под левой подмышкой с группой крови и резус-фактором выдавала их.

Морпехи, оставив нескольких бойцов охранять пленных, стали продвигаться в город, несколько кварталов которого уже были заняты советскими войсками.