История Византийской империи. Том 3. Период Македонской династии (867-1057 гг.) - Федор Успенский

Политическая история хорватского племени находится под сильным влиянием франкской монархии и латинской Церкви. Князь Брамир в 879 г. основал Хорватскую епископию в Ноне под непосредственной зависимостью от Римского престола и положил основание политической самостоятельности Хорватии. Преемник его Мутимир и следовавший за ним Томислав распространили Хорватское княжество присоединением к нему земель между Дравой и Савой (Посавская Паннония). Тогда же в состав Хорватии вошла и часть Босны. В известиях Константина Порфирородного (10) Хорватия изображается могущественным государством, имеющим большой флот и сильное войско. Что касается сербских колен, среди них дольше держалась разрозненность и коленная особность, так что начатки государственного объединения встречаем здесь позже, чем в Хорватской земле. В истории сербов нужно делать различие между приморскими землями и страной внутренней, отделенной от моря высокими горами. Последняя, ограниченная реками Колубаром, Ибаром и Дриной, вела особенное историческое существование и медленно выработала государственные формы под своими великими жупанами. Приморская Сербская область, разделенная между мелкими племенами, долго находилась под влиянием сильных соседей — греков и болгар — и в государственной организации имела характерную особенность, которая отличала ее от Загорной Сербии. В начале X в. в Сербии известен жупан Петр Гойникович, стремившийся к объединению сербских колен под своей властью, но в лице захлумского жупана Михаила Вышевича он нашел счастливого соперника, над которым одержал верх, предавшись власти Симеона Болгарского. Таким образом, в критический момент сербы разделились между двумя политическими течениями: одни стояли на стороне Византии, другие — на стороне Болгарии. В то время как империя терпела удар за ударом во Фракии и Македонии, у берегов Адриатического моря она старалась приготовить против Симеона враждебное движение. В 917 г. стратиг фемы Диррахия Лев Рабдух прибыл на судах к устьям Наренты для переговоров с жупаном Петром. Тогда Михаил захлумский довел до сведения Симеона, что греки подговорили Петра сделать нападение на Болгарию в союзе с утрами. Разгневанный Симеон послал в Сербию своих полководцев с поручением захватить Петра Гойниковича. Действительно, он попал в засаду и доставлен в Болгарию, где и умер; на его место поставлен внук Мутимира Павел, содержавшийся в Болгарии. Но византийский император Роман выдвинул против болгарского приверженца своего ставленника в лице Захарии, сына Первослава, который, однако, скоро был выдан болгарам. Но когда Симеон возвратил ему сербский престол, он снова перешел на сторону Византии, нанес поражение болгарским вождям Сиграце и Мармакму и послал их головы в Константинополь. Но Симеон не оставил это поругание неотомщенным, он вновь послал в Сербию войско с новым претендентом на престол в лице Чеслава Властимировича. Но когда коленные старшины явились для его встречи, они все были захвачены в плен и отправлены в Болгарию. По приказанию Симеона Сербия была опустошена, пленное население уведено в Болгарию, многие, однако, бежали в Хорватию. Михаил Вышевич был в это время в союзе с Болгарией и хладнокровно смотрел на бедствие, постигшее Сербию. Его участие не ограничивалось действиями на суше, он ходил и в Южную Италию и осаждал византийский город Сипонт (926).

Приведенные известия могут служить достаточным свидетельством того, как мало достигли в своем развитии сербы к началу X в. и как далеко опередили их болгаре. Легко видеть, что в смысле всемирно-исторической эволюции история сербских племен находилась еще в зачаточном состоянии.

Мы закончим эту главу изложением попытки Симеона заключить союз с африканскими Фатимидами, чтобы совокупными усилиями напасть на Константинополь и положить конец Византии на следующих условиях: Константинополь должен остаться за Симеоном, а вся добыча делится поровну (11). Калиф ал-Махди дал согласие на предложение Симеона. Но когда африканские послы прибыли и Калабрию, их захватили греки и отправили в Константинополь. Здесь византийская дипломатия искусно умела отвлечь арабов от дружбы с болгарами, вследствие чего ал-Махди прекратил переговоры с Симеоном и вступил в более близкие отношения с империей, уменьшив сумму дани и ограничив честолюбивые притязания болгарского князя. В современном церковном ораторском произведении есть намек на занимающие нас переговоры с африканскими арабами.

«И затем душой князя овладел поток любочестия, тифон властительства, проливной дождь и буря, которые приводят в движение Балканы и Истр. И какое громадное произошло сотрясение: его почувствовали за Геркулесовыми столбами» (12).

В настоящей главе предстоит нам заняться событиями, хотя происходившими вне черты политической границы империи, но имевшими громадное значение для ее дальнейшей судьбы и для истории народов, находившихся в сфере ее культурного влияния. Разумеем трагическую судьбу, постигшую основанную славянскими миссионерами братьями Кириллом и Мефодием национальную Церковь по греческому обряду в Моравии и Паннонии, и беспримерную в летописях катастрофу, жертвою которой вследствие страшного угорского погрома сделалось основанное Ростиславом и Святополком первое по времени большое славянское княжество. Оба указанные явления, касаясь лишь посредственно истории Византии, не были поняты и достаточно оценены, тогдашними государственными деятелями; между тем они имели всемирно-историческое значение и всею своею тяжестью отразились на славянском племени. Чтобы представить эти события в надлежащем освещении, необходимо обратиться к тому, что последовало за смертию архиепископа Мефодия в апреле 885 г.

Выше (стр. 546 [96] и след.) мы говорили, что вследствие личных расположений князя Святополка, больше склонявшегося к Западу, равно как по причине усиления немецкой партии, имевшей своего представителя в епископе Викинге, положение славянской партии по смерти Мефодия оказалось совершенно невозможным.

/ Что касается приводимого в житьи Климента числа священников (200), оставшихся после Мефодия, как его ставленников, это число крайне малозначительно, если только принимать его на веру. Но ученики и ставленники Мефодия имели во главе своей епископа в лице Горазда, которого сам Мефодий избрал себе преемником. Таким образом, немецкая и славянская партии в Моравии были поставлены одна против другой, и преобладание могла получить та, у которой было больше смелости и на стороне которой окажется светская власть. Святополк, и прежде холодно относившийся к Мефодию, теперь, вошедши в тесную дружбу с Арнульфом, предоставил полную свободу действий Викингу и подчиненному ему немецкому духовенству, так что в Моравии открылась жестокая церковная борьба. По словам жизнеописания Климента:

«дерзкая немецкая партия устранила Горазда от управления Церковью, и с тех пор ересь поднимает голову и вооружается против православных учеников Мефодия. Достанет ли слов рассказать, как воспользовались немцы своим перевесом? Одни насильственно навязывали измышленный догмат, другие боролись за учение отцов; одни готовы были все предпринять, другие — все выстрадать. Приверженцы Горазда подвергались бесчеловечным мучениям, их стали грабить и лишать необходимых для жизни удобств».