Музейный артефакт - Данил Корецкий

– Какого тебе надо?

Тот глянул на вилку, шагнул назад, сплюнул.

– К Мерину пацаны приехали. Предъяву тебе кинули…

Студента будто жаром обдало. Лучше бы лягаши… Кто это может быть? Может, Шейлок проболтался, что он большой хабар сдал? Но он, вроде, не болтливый… Скорее, кто-то узнал картину или подсвечник, пришли к Шейлоку, спросили, а когда всерьез спрашивают, тут самые упорные молчуны языки развязывают… А потом решили «наехать» и его выпотрошить, как он выпотрошил Сазана… Или, может, эти, из Питера…

– Откуда приехали?

Жучок сплюнул еще раз.

– Так вроде из Ленинграда…

Черт! Это за Шута с Веслом. Хотя здесь тоже все чисто: они его кинуть и замочить хотели, а он просто включил «ответку»…

– Ну, и чего теперь?

– Скоро в Москве большая сходка…

– Ну, и чего?

– Тебя вызывают, вот чего. Будут разбор делать. Мерин сказал, чтобы ты пришел, перетер с ним…

Студент подумал.

– Ладно, приду!

Зинка уже оделась и раздеваться не захотела, да и он не слишком настаивал – настроение изменилось. Так что, вечер был испорчен. Когда за девушкой захлопнулась дверь, он сел за стол, плеснул в свой стакан водки, чокнулся с Зинкиным стаканом, на четверть наполненным портвейном «777»:

– За фарт, Зинуля! Все будет путем!

Он выпил, закусил «Любительской» колбасой. И вдруг замер, даже жевать перестал. Что за черт?!

Китайский болванчик усердно кивал. Но ведь никто до него не дотрагивался!

– Ты чего?

Протянув руку, Студент остановил фарфоровую голову. Но когда убрал палец, китаец тут же закивал снова. Чему он кивает?! Подтверждает, что «все будет путем»?

– Все будет путем! – повторил он.

Болванчик закивал сильнее.

– А может, меня грохнут на сходке? – не спуская глаз со статуэтки, сказал Студент.

Теперь голова отрицательно закачалась справа налево.

– Ты что, понимаешь меня? – ошарашенно спросил он.

Китаец снова закивал.

Студент с силой провел ладонью по лицу.

«Нажрался до чертиков! – подумал он. – Надо идти к Мерину, пока ноги ходят…»

* * *

Сейчас вокруг саманного домика царило оживление: на пороге курил Жучок, чуть в стороне увлеченно играли финкой «в ножички» Фитиль и Череп. Студент поздоровался, те ответили кивками и откровенно любопытными взглядами. Наклонив голову, Студент вошел в тесные, пахнущие плесенью сени, откинув ветхий полог, прошел в комнату.

Мерин сидел за пустым столом и выглядел озабоченным.

– Давно у нас таких предъяв не было, – не здороваясь, сказал он. – Ты что, в натуре, правильных воров завалил?

– В натуре, – кивнул Студент. Он сел напротив, левую руку с перстнем спрятал зачем-то под стол.

– Я на заказ «дело» сработал, а они, чтоб не платить, меня грохнуть хотели. Но я быстрей успел…

Мерин вздохнул и потер сухие ладошки.

– Ну, давай, сдувай, только подробно!

Студент рассказал про поездку в Ленинград – все, как было: при разборе, если поймают на враках, считаешься виноватым! Только про сторожа Эрмитажа умолчал – он сам по себе и к этой теме отношения не имеет.

Мерин закряхтел, покрутил головой.

– Двоих… Как же так? Ты же всегда «мокряков» стремался[62]?

– А чего тут выбирать: или они меня, или я их…

– Ну, ладно, – с явным сомнением сказал старый вор. – На какой улице Козырь жил? Адрес помнишь?

– Адрес простой: Монино, улица «Газеты “Правда”», пятнадцать. Зачем тебе?

– А кто там был еще? Ну, кроме вас?

– Да что ты все так подробно выпытываешь?!

Мерин стукнул по столу кулачком, наклонился вперед, прищурился:

– Да то, что дело серьезное! – рявкнул он, брызнув каплями слюны. – Не только для тебя, для всей общины! И для меня, между прочим…

Он оборвал себя на полуслове.

– Ну, это ладно… Просто питерцы наших про тебя подробно расспрашивали. Что ты куришь, да что пьешь, да с кем долбишься… Даже узнали, что ты Матросу семь штук проиграл!

– Ну и что? Я же отдал! А играть не западло!

– Я тебе к чему все это прогоняю? Чтобы знал: они серьезно обставляются! Потому и нам серьезно готовиться надо!

– Нам?!

– А ты как думал? Я сейчас за Смотрящего, значит, я с тобой ехать должен! И с тобой ответ держать! Так что серьезно обставляться надо! На улице пацаны ждут, сейчас сядут в поезд и – в Ленинград, там тоже землю рыть будут!

– Ничего себе! Спасибо, Мерин, не ожидал!

– Так кто там еще был? На этой улице «Газеты “Правда”»?

Студент задумался.

– Да никого не было. Кроме этой… Клавки. То ли домохозяйки Козыря, то ли сожительницы… Она не при делах – жратву принесла, унесла…

– Разберемся… Ты иди, продумай, как отмазываться. Через три дня и нам ехать… А кстати, что ты взял в Эрмитаже?

Студент молча вынул руку из-под стола, протянул вперед.

– Вот оно что, – медленно проговорил Мерин, вглядываясь.

Лев угрожающе скалился, черный камень переливался злым огнем.

– Неужели тот самый?

Студент пожал плечами.

– Откуда я знаю. Они заказали, я взял.

– Тот самый! – Мерин прищурился. – Ишь, как лучики глаза колют… Хотя тогда он страшнее выглядел… Постой, постой…

Мерин вскинул голову, впился внимательным взглядом в лицо Студента.

– Так вот оно что… Неужто он действительно фарт приносит? Во всяком случае, «мокрухе» он тебя научил…

Студент молчал. Мерин махнул рукой.

– Ладно, иди. И пришли мне Жучка с ребятами…

Молодой вор пошел к выходу, «законник» остановившимся взглядом смотрел в его широкую спину.

Даже много повидавшему в своей неспокойной жизни Мерину было не по себе. Он не собирался впрягаться за Студента: сам накосячил, пусть сам и разбирается. Но вдруг пришла мысль: «Что же это получается? Выходит, стоило Головану на зону уйти, а Мерину за Смотрящего остаться, так он и обосрался: ленинградцы предъяву кинули, он и проглотил! Отдал своего пацана чужим, те его на ножи поставили, а он утерся! Это всей общине плевок в харю! Да, точно, так и скажут… Нет, надо Студента отмазывать! Любым путем отмазывать!» Мысль была неожиданной, и непонятно, откуда взялась, но показалась правильной… Иначе можно попасть в блудную, так офаршмачиться на старости лет, что и до самой смерти не отмоешься. Только сейчас, когда он увидел перстень Седого, ему показалось, что эту мысль ему внушил лев. Или тот, кто за львом стоит…