У звезд холодные пальцы - Ариадна Борисова

– Зачем он туда полетел?

– Чтобы подразнить Ёлю – обежать вокруг ее костяной ноги. Это одно из испытаний Илбиса, – пояснила Модун. – Кугас был одним из лучших воинов! Трехликий Кудай бил твоего отца молотом размером с теленка, когда закаливал его плоть в девятикратном жару священного горна. Тело Кугаса сделалось сильным, гибким и не знало усталости. А когда Посвящение кончилось, из всех углов и щелей пещеры Камня Предков раздался клич: «Уруй!» В честь нового ботура кричали души воинов, от которых он унаследовал храбрость и вкус к сражению.

– Почему же тогда отец погиб? – спросил Болот тихо.

– Потому что не ведал вероломства, – вздохнула Модун. – Чистый, открытый человек – таким я знала его, таким он остался в моем сердце. Твой дед Бэргэн был счастлив отдать меня замуж за молниеносного ботура Элен. Но прежде чем Кугасу дали согласие, он прошел положенное испытание сватовства к дочери воина. Дедушка честно пытался убить его по нашему обычаю. До этого он сильно зацепил мечом жениха одной из моих старших сестер, поэтому парни возле нас не шибко крутились. Подобное нередко случается. Значит, жених маломощен и родичи его не должны мстить за слабого человека. А Кугас оказался молодцом. С честью прошел проверку. Потом он бежал за мной – подошвы дымились! Ох, как же мы славно и долго дрались с твоим отцом!

– И чей был верх?

Болоту сложно было поверить, что кто-то, пусть даже легендарный отец, которого он помнил очень смутно, мог одолеть непобедимую матушку.

– Его верх. – Модун засмеялась, но устремленные к небу глаза оставались печальными. – Там, где Кугас и Дуолан живут сейчас, время не имеет конца. Там у времени и вещей не привычные нам, не земные формы, законы и смыслы.

На языке мальчика заплясали другие вопросы, но Модун перестала отвечать. Загляделась на звезды.

– Матушка?..

Болот всегда тонко чувствовал настроение матери и ощутил невероятное – страх. Она чего-то испугалась. Испугалась так сильно, что побледневшее лицо ее белым пятном всплыло в тени. В ошеломленных глазах плеснулся крапчатый звездный свет.

Что-то необычное творилось в верхних ярусах. Казалось, звезды сместились и начали вокруг Круга Воителя необычный хоровод. Хвост созвездия Крылатой Иллэ рассеялся, почти исчез. Смотрящий Эксэкю мерцал слабо, словно лишился крови.

Модун показалось, что холодные лучи звезд, проникнув внутрь, коснулись сердца. Их бесплотные пальцы были гибельными, как ветер подола Ёлю.

– Матушка, – повторил Болот, дрожа голосом, – почему тебе страшно?

Женщина поежилась и плотнее запахнула ворот дохи:

– В детстве мой отец Бэргэн говорил об одном древнем предсказании: «Когда потускнеет Смотрящий Эксэкю, а Круг Воителя воссияет ярче, на Орто грянет великая битва с демонами. Если они победят, Землю поглотят хаос и тьма».

Закусив губу, Модун резко поднялась:

– Теперь не я, а звезды убедят Хорсуна позволить мне начать учения.

Чувствуя непонятные движения в небе, главный жрец впервые взошел на вершину Каменного Пальца ночью. Ему захотелось взглянуть вблизи на ставшие яркими к осени звезды, способные поведать о многом.

Закрытое темя тревожили смутные звуки, плывущие в выси. Напряженно вслушиваясь в прозрачное дыхание ночи, жрец тщился понять, эхо ли крутило и перекатывало шелестящий шепот долины в своем бездонном горле, или мигающие светила испускали таинственные сигналы, невнятные слабому человеческому уху. Никогда не заходящие звезды Арангаса вслед за Колодой поворачивались в извечном осуохае вокруг восьмилучистой Северной Чаши. Нескончаемо сыпались в прозрачную Коновязь Времен невидимые хвоинки времени с кроны Ал-Кудук. На месте их безостановочно вырастали новые… Но что это? Круг Воителя словно расколол небо на две половины! Крылатая Иллэ сияющей пылью развеяла между Арангасом и Колодой свой вьющийся хвост. Смотрящий Эксэкю побледнел и стал едва заметным!

Сандал застыл в испуге, заметив, что демоница Чолбона, которая обычно убегает ночью на колдовские гульбища, светит ярко и воинственно. Сластолюбивый лик ее угрожающе приблизился к Земле, соперничая со светом Северной Чаши. Почудилось, что семизвездный Юргэ́л[12], возлюбленный демоницы, устремил к ней трескучие ледяные пальцы. Глянешь – и мертвенный холод прокатывается в крови!

У звезд скорое время. Человеческий год равен для них двенадцати щелчкам пальцами. Через три двадцатки звездных щелчков, то есть примерно через пять земных весен, Чолбона соединится с Юргэлом. А лишь только это случится – не миновать беды! На все небо вспыхнет ослепительный поцелуй звезд, вызывающий длительное затмение Солнца и небывалое смешение стихий. Круг бытия неизбежно накренится, а то и ничтожной пылинкой сорвется в черную бездну вечности. В неисповедимом времени так, может быть, не раз происходило с подсолнечными мирами! Не потому ли последние весны неустойчивы в погодах и загадочны в событиях, будто полны смутных предчувствий? Неужто Срединную ожидает гибель?..

Остаток ночи Сандал провел в беспокойстве. В обрывках тяжелой дремы виделись целующиеся звезды, к которым он лез с топором по удлиненной до неба лестнице Каменного Пальца. Но лишь поднимал топор, намереваясь срубить бедовую голову Чолбоны, как ее лик, злорадно ухмыляясь, оборачивался хохочущим лицом девочки Илинэ. Дочь багалыка раскачивалась на лучах, словно на качелях… А в мучительном предутреннем сне на опрокинутом помосте запрыгали дети с глумливыми звездными лицами. Вращаясь на Арангасе вокруг оси Ал-Кудук, они загадочно подмигивали Сандалу и смеялись, смеялись, смеялись…

Жрец отшатнулся в ужасе, забыв о лестнице и лукавых пророчествах неба. Он ничего не видел вокруг, кроме детских лиц с блестящими от смеха щеками, и падал, переворачиваясь в черном воздухе, в живую темень неба, ощущая в груди щекотную пустоту.

Когда Сандал проснулся от раздавшегося наяву крика, не сразу понял, что кричал он сам.

Весь в холодном поту, жрец выпил чашку ледовой воды с успокоительной Каменной смолой. Лежа с закрытыми глазами в ожидании, когда угомонятся смятенные мысли и тело, призвал к внутреннему зрению верховного Ньику. Невозмутимый образ седобородого наставника иногда помогал сдерживать бешено скачущий ток крови. Может, мудрый старец, бывший Санде за отца, подскажет, как избыть насылаемую звездами напасть.

Многим помог в своей долгой жизни Ньика. Многие почитали верховного ближе родича, а себя мнили его духовными детьми… Дети, дитя. Внезапно в груди кольнуло: а что это значит – иметь дитя? Сандал с удивлением прислушался к сердцу, занывшему тонко, с неведомой доселе блаженной печалью. Не будь он жрецом, нянчил бы внуков… В голове, утихомиренной целебной силой снадобья, выплетались непривычные, гибкие думы.

Не волен человек, проникнув в прошлое, переделать собственное детство. Не может взять за руку себя, ребенка, и повести за взрослым собою, оберегая от всего, что сделало болезненной память о детских веснах.