Девять правил соблазнения - Сара Маклейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что ж, леди, ведите меня.
Они стали украдкой подниматься наверх, прямиком в спальню Калли. Дверь за ними бесшумно закрылась, и воздух тотчас сгустился от напряжения. Калли мгновенно ощутила нервозность.
Присутствие мужчины казалось неуместным в этой изящной маленькой комнатке. Калли посмотрела на свои крепко сцепленные руки и подумала: разве приходило ей голову, что когда-нибудь она окажется с маркизом в этом интимном месте в такой близости? Конечно же, нет.
Но он поднял ее подбородок и, коснувшись ее губ своими губами, притянул к себе настолько крепко, что все мысли разом покинули ее.
Его руки быстро скользнули по длинному ряду пуговиц на ее платье. Калли почувствовала, как натяжение ткани ослабло и прохладный воздух коснулся ее разгоряченной кожи, и поняла, что он останется и что эта ночь станет самой важной в ее жизни — ночь, когда она приняла предложение Ралстона, первая ночь их будущей совместной жизни. И она не могла отрицать неизбежности и естественности всего происходящего — того, что он находится здесь с ней, что его губы ласкают ее, а руки снимают платье, обнажая...
— О моя императрица!
Восторженное восклицание Ралстона отвлекло Калли от ее мыслей. Его взгляд был прикован к нижнему белью из шелка. Изящная ткань облегала ее прекрасные изгибы, соблазнительно намекая на то, что скрывается под ней. Он напомнил ей хищника — голодного, страстно желающего завладеть своей жертвой. И у Калли перехватило дыхание, когда их взгляды встретились и в его глазах она увидела страсть.
Она залилась румянцем.
— Мадам Эбер сказала, что это мне понадобится.
Его глаза потемнели до насыщенно-полуночного оттенка.
— Мадам Эбер была права.
Калли разбудил шелест газетных страниц.
Она открыла глаза и, не сразу сориентировавшись в сумеречном сером свете, обычном для этого предрассветного часа, вновь закрыла.
Огонь в камине давно уже погас, и девушка свернулась клубочком и придвинулась ближе к источнику тепла рядом с ней, прижимаясь всем телом к гладкой теплой коже... и только тут осознала, от кого же исходит это тепло.
Она широко раскрыла глаза и наткнулась на веселый взгляд Ралстона.
— Доброе утро, императрица.
Еще не окончательно проснувшись, Калли скорее ощутила, чем услышала слова, гулко прокатившиеся в его груди, и покраснела. Ведь не каждый день просыпаешься в постели рядом с мужчиной. Отстранившись от него в отчаянной попытке принять надлежащий леди вид, Калли ответила:
— Доброе утро. А который час?
— Почти пять, — ответил Гейбриел, и его рука ловко нырнула под нее и вернула в прежнее положение, прижав к теплому, мускулистому и абсолютно обнаженному телу. — Слишком рано, чтобы подниматься с постели.
— Нас застанут, — шепотом произнесла она.
— Гм-гм, — пробормотал Ралстон, уткнувшись ей в шею, затем отстранился от нее. — Мне просто невозможно оторваться от тебя, такой теплой, нежной и соблазнительной, но я буду утешаться тем, что очень скоро мне этого больше делать не придется.
Калли наблюдала, как он одевается, любуясь его великолепной фигурой; затем он наклонился над ней и запечатлел восхитительный прощальный поцелуй.
— Ты будешь на балу у Чилтонов сегодня вечером?
— Я собиралась пойти.
— Замечательно. Там и встретимся. Оставь за мной один вальс. — Гейбриел вновь поцеловал ее, смакуя ее аромат. — Оставь мне все вальсы.
Калли улыбнулась:
— Это наверняка наделает шуму, сэр.
— Несомненно, но я полагаю, наша репутация это стерпит. — Ралстон подмигнул ей. — К этому времени у меня на руках уже будет специальная лицензия. Как ты посмотришь на то, чтобы пожениться сегодня вечером на балу у Чилтонов и покончить со всем этим?
В груди у нее разлилось тепло.
— Думаю, некоторых представителей высшего света это весьма огорчит.
— Им придется это пережить, — ответил Гейбриел и страстно поцеловал ее. Он ушел, оставив Калли ошеломленной, измученной и счастливой.
Девушка почти мгновенно заснула, но и во сне не расставалась с возлюбленным, наслаждаясь картинами их совместной будущей жизни.
— О, Калли! Маркиз!
Калли широко раскрыла глаза, услышав восклицание своей матушки, и в надежде на поддержку посмотрела на своих брата и сестру, сидевших в экипаже напротив. И сразу же поняла, что надеяться ей не на что. Марианна глуповато улыбалась, очевидно, обрадованная тем, что в этот вечер разговоры о ее предстоящей свадьбе уже не будут главной темой Обсуждений и пересудов. А у Бенедикта был такой вид, словно он всерьез подумывал, чтобы выпрыгнуть из экипажа на ходу, лишь бы не слышать возбужденного щебетанья матушки.
— Я не могу поверить, что ты окрутила маркиза, Калли! Тем более Ралстона! А ты, Бенедикт! — переключила внимание на сына графиня. — Поверить не могу, что ты так долго скрывал от меня планы Ралстона!
— Ну ведь и Калли, и Ралстон держали свои планы в секрете, мама.
Герцогиня вновь разразилась оживленным щебетаньем, а Бенедикт поднял бровь и, беззвучно шевеля губами, произнес: «От нас всех».
Калли не сдержалась и слегка взмахнула ножкой в башмачке.
— Ох! — воскликнул Бенедикт и нагнулся, потирая ушибленную голень.
— О, извини, Бенни, — мило произнесла Калли. — Должно быть, все дело в моих нервах.
Бенедикт прищурился, а матушка проговорила:
— Конечно же, ты нервничаешь, дорогая! Подумать только! Наша Калли! Обручена! С Ралстоном!
— Мама, только, прошу тебя, не делай из этой новости представление сегодня вечером: не стоит сообщать о моей помолвке всем и каждому, хорошо? — взмолилась Калли. — Мне бы не хотелось смущать Ралстона.
Бенедикт и Марианна дружно рассмеялись при предположении о том, что графиня способна проявить подобную тактичность.
— Поздновато говорить об этом, тебе не кажется, Калли? — поддразнил ее Бенедикт, выходя из остановившегося экипажа и помогая спуститься своей матушке и сестрам.
Прежде чем выйти из экипажа, графиня утешающим жестом положила руку на колено Калли.
— Чепуха, Калли. Ралстон давно вращается в свете и знает, как это бывает. Он поймет радость матери.
Матушка вышла из экипажа, а Калли простонала:
— Мне следовало уговорить Ралстона на побег.
Марианна широко улыбнулась:
— Теперь ты представляешь, каково приходится мне.
Она подмигнула сестре и последовала за матерью.
Когда Калли вышла из экипажа, ее матушка уже поднималась по парадной лестнице Чилтон-Хауса, радостно сообщая свою новость всем, кто готов был ее выслушать, и у Калли возникло нехорошее предчувствие, что этот вечер станет одним из самых ужасных в ее жизни. Она посмотрела на брата и сестру и сказала скорее утвердительно, чем вопросительно: