За век до встречи - Лайза Джуэлл

– Лимонад – это неплохо, – сказала она. – Но я бы предпочла что-нибудь покрепче.

1920

– Арлетта! Сюда! – Гидеон поднялся из-за столика в глубине зала, где он разговаривал с каким-то мужчиной в странном розовом галстуке, и помахал ей рукой. – Я не знал, что ты сегодня собираешься в «Лебедь». Какой приятный сюрприз!

Арлетта неуверенно улыбнулась.

– Что ж, Гидеон, – проговорила она наконец, – я тоже не ожидала увидеть тебя здесь. – Она подставила щеку для поцелуя и увидела, как лицо Гидеона слегка вытянулось, когда он увидел ее спутников.

– Мистер Каперс? – пробормотал он. – Я не знал, что он…

– Мы только что побывали на концерте Южного синкопированного оркестра в Кингзуэй-Холле. – Арлетта произнесла эти слова преувеличенно небрежным тоном, словно пытаясь скрыть явную ложь. – Это было просто великолепно, – добавила она и слегка отступила в сторону, давая Гидеону возможность поздороваться с Мину и Лилиан и поприветствовать Годфри и Хорейса.

Пока мужчины обменивались рукопожатиями и приличествующими случаю любезностями, Арлетта ощущала странную неловкость. Несмотря на то, что большинство близких и дальних знакомых, вероятно, считали ее и Гидеона любовниками, на самом деле их отношения оставались весьма неопределенными, не заходя дальше дружеских поцелуев при встрече. Даже оставаясь наедине, они почти не прикасались друг к другу. Правда, Гидеон не раз давал ей понять, что ему хотелось бы поцеловать ее по-настоящему, однако Арлетта каждый раз вежливо, но твердо отвечала, что пока ни к чему подобному не готова. Она не могла отрицать, что Гидеон – красивый мужчина, но относилась к нему как к старшему брату или, лучше сказать, как к человеку, общество которого ей приятно и которому она могла доверять. Тем не менее ее хорошее к нему отношение не заходило настолько далеко, чтобы ей захотелось поцеловать Гидеона в губы. Вместе с тем Арлетта отлично понимала, что, проводя с ним долгие часы наедине (а он продолжал писать ее для нового портрета), поощряя его дружбу, долгие откровенные разговоры, братские поцелуи и легкие рукопожатия, она тем самым не дает ему «сорваться с крючка», как выражались молодые продавщицы в ее отделе (зачем она это делает, оставалось тайной за семью печатями и для нее самой). Неудивительно, что Гидеон довольно быстро убедил себя в «особом» характере их дружбы, в которой есть место только для них двоих.

И вот теперь Арлетта просто разрывалась между двумя мужчинами. С одним из них она чувствовала себя уверенно и безопасно, другой же заставлял ее сходить с ума от желания.

– Я слышал, – говорил тем временем Гидеон, голос которого почти не выдавал испытываемого им разочарования, – что ваше выступление было выше всяких похвал. Жаль, что я его пропустил.

– Это легко исправить, мистер Уорсли. Завтра я пришлю вам билеты на очередной концерт.

– Вам, должно быть, чрезвычайно лестно, – меланхолично продолжал художник, – что на ваше выступление пришли эти три очаровательные леди.

– Я действительно польщен. – Годфри улыбнулся. – Весьма польщен. А теперь прошу меня извинить. Мадемуазель Арлетте нужно торопиться домой, чтобы пораньше лечь, но она обещала мне один танец… Так что пока она не превратилась в тыкву, я, с вашего позволения, ее похищу. – Он добродушно улыбнулся Гидеону, и тот ответил отчаянно смелым взглядом.

– Разумеется. – Художник великодушно кивнул. – Разумеется, – повторил он, вопросительно покосившись на Арлетту, и, усадив Лилиан, Мину и Хорейса за свой столик, принялся энергично махать официанту, чтобы заказать для всех напитки и закуски.

– Мне кажется, наш друг Гидеон боится, как бы действительно вас не похитил, – заметил Годфри, когда они, лавируя между столиками, двинулись по направлению к танцполу.

– О нет, я уверена, он ничего такого не думает, – со смехом возразила Арлетта. – Кроме того, я ему вовсе не принадлежу.

На мгновение Годфри остановился и пристально посмотрел на нее, но Арлетта ухитрилась ничем себя не выдать.

– Разумеется, нет, – сказал он. – Такая женщина, как вы, не может принадлежать никому.

– Именно так, мистер Каперс.

– Годфри.

– Хорошо, Годфри… – И Арлетта внезапно улыбнулась так, как никогда не улыбалась прежде. Она даже не подозревала, что умеет так улыбаться. Это была улыбка женщины одновременно и невинной, и умудренной опытом, женщины, которая мало знает, но зато умеет чувствовать глубоко и тонко.

– Я очень уважаю вашего друга Гидеона, – сказал Годфри.

– Я тоже его уважаю.

– Он хороший человек, и у него добрая душа. Я желал бы ему всего только самого лучшего.

– И я.

– Должен признаться, что после нашей последней встречи у меня создалось впечатление, что он завладел вашим сердцем…

– Завладел, но не в этом смысле, Годфри.

Добравшись до танцпола, они встали лицом друг к другу, и оркестр заиграл грустную балладу о несчастной любви. Клуб в этот поздний час был освещен тусклым красным светом, который казался еще слабее из-за плотного табачного дыма, но она видела, что он улыбается.

– Ну что ж, начнем? Прошу… – Он протянул руку, и когда их пальцы встретились, Арлетта почувствовала, как ее тело словно пронзил удар электрического тока. Другую руку Годфри опустил ей на талию, и это прикосновение едва не прожгло ее плоть до кости. Женщина средних лет в узком бархатном платье пела с эстрады об одиночестве и разбитом сердце, и Годфри слегка наклонился вперед. На одно безумное мгновение Арлетте показалось, что он сейчас ее поцелует – поцелует прямо здесь, на глазах у ее друзей, на глазах у Гидеона, однако она и не подумала отстраниться. Она лишь опустила веки и подумала: наплевать. Пусть это случится, пусть это случится сейчас!.. Но вместо этого Годфри только прошептал ей на ухо:

– Вы позволите отвезти вас домой, мисс де ла Мер?

Арлетта ничего не сказала. Она только один раз кивнула и – прежде чем кто-либо сумел ее остановить, даже прежде, чем она сама сумела остановить себя, – схватила Годфри за руку и, под недоумевающими взглядами друзей и встревоженным – Гидеона, повела его через весь клуб к выходу на улицу. Там они сели в первый же попавшийся экипаж.

– Блумсбери, пожалуйста, – бросила Арлетта извозчику, с трудом сдерживая нетерпение. – И побыстрей, пожалуйста.

В прихожей дома в Блумсбери они сняли обувь и на цыпочках поднялись по лестнице. Из-за выходящих на площадку дверей гостиной доносилось неразборчивое бормотание Арлеттиной квартирной хозяйки, и они прокрались мимо них очень медленно. Лишь оказавшись в мезонине, они переглянулись и перевели дух.

Впустив Годфри в квартиру, Бетти сразу задвинула дверной засов и на мгновение замерла, прислонившись к двери спиной. Желание продолжало сжигать ее изнутри, и она чувствовала, как горячая кровь прилила к лицу и как вздымается и опускается грудь. Годфри смотрел на нее и улыбался.