Волшебница-самозванка - Юлия Набокова

Пять злыдней достались ближайшим ко мне счастливицам, трех я распределила посредством конкурса загадок — они достались самым смышленым. А за право забрать последнего злыдня (им оказался забившийся на самое дно мешка бес, живший у Виллиса) не на шутку сцепились две самые задиристые русалки. Наконец, одной удалось скинуть со своей шеи соперницу, и матерящийся негодник перешел в руки победительницы.

Между тем вокруг озера сгущались сумерки, и пора было подумать о ночлеге.

Ив сверился с картой и радостно присвистнул.

— Да ведь это же то самое озеро, из которого вынырнул Степан! А вот и лес, где находится его дом.

Словно в подтверждение этих слов вдалеке раздался рев мотоцикла, и небо озарили всполохи петард. Туда-то мы и направились — навстречу студенту и тетушке Агате.

* * *

За прошедшие дни жилище Степана претерпело существенные изменения.

На подходе к дому я заметила подобие рекламного щита, проще говоря, деревянную доску на колышке, вбитом в землю. Первая надпись на ней гласила: «Осторожно, злой волшебник!», вторая, более крупная, предупреждала: «Девиц не предлагать!»

Хлипкую калитку сменили прочные дубовые ворота, которые при попытке проникнуть внутрь (я по-свойски толкнула створку) зашлись ором сигнализации, а по верху забора гостеприимный хозяин пустил колючую проволоку.

Теперь жилище колдуна напоминало не авангардный пансион для юных девиц, а колонию строгого режима.

— Держу оборону — хмуро пояснил Степан, приглашая нас в дом. — Отпустил дуру Маруську домой погостить, а она и разболтала, как ей у меня хорошо живется. Слухами земля полнится. Теперь дня не проходит, чтобы в лесу не объявился крестьянин с дочерью, а то и с двумя. Возомнили, что у меня тут пансион с полным обеспечением, вот и стремятся пристроить лишние рты. Из самых отдаленных деревень приезжают. А куда я их дену? Этак мне скоро придется целое поселение открывать. Тоже мне, родители! Ведь не боятся того, что я колдун. И ведь совсем обнаглели — рупором приходится разгонять, петарды на них уже не действуют. А как громовой голос Агаты услышат, так мигом разбегаются.

— И что же она говорит? — хихикнула я.

— «Пасть порву, моргалы выколю», — хохотнул Степка, — Это я ее научил. Для самых отчаянных «Рамштайн» через колонки приходится включать — тогда уж точно все разбегаются.

— А Витасом пугать не пробовал?

— Чем-чем? — заинтересовался студент.

Ну конечно! Витас появился на экранах ТВ уже после того, как Степан попал в Вессалию.

— Пойдем, достану тебе диск! Ни у одного родителя потом рука не поднимется отдать родную кровинушку садисту, который так собак мучает.

Достала я не только альбом пронзительно-голосистого певца, но и коробочку конфет «Родные просторы», бутылочку «Бейлиса», солнечные очки и панамку. И наплевать на мнение окружающих! В конце концов, пока я о них забочусь, солнечный удар заработать можно. А носить на голове ту ужасную конструкцию, по недоразумению названную шляпой, которую вручила мне на дорогу Рокси, я не собиралась. Тем более ту шляпу в первый же день с чавканьем заглотило болотце, вдоль которого мы проезжали (Ив покачал головой, но ничего не сказал, а я сделала вид, что в дело вмешалась нечистая сила.)

После рюмочки ликера жизнь стала значительно слаще, а встречи с морой и злыднями уже казались забавным, ни капельки не страшным приключением.

— Странно, — заявил Степка, выслушав нас. — Я так понимаю, в месяц только одно дежурство бывает?

Да, — подтвердил Ив. — А что тут странного?

— Да просто мне такое же приглашение прислали, — признался он. — Мол, пора бы тебе, мил друг Слимшедий, и честь знать. Хватит в лесу отсиживаться, будь любезен и королевству послужить да на дежурство заступить. Приказано начинать через три недели. Да только никуда я не поеду, пусть думают, что хотят. Мой дом — моя крепость. Я из лесу — ни ногой, а то потом костей не соберешь. И так-то страшно было, а уж после ваших рассказов про упырей, да вампиров с оборотнями, встретившихся в Двойное полнолуние — и подавно.

— Да и не страшные они вовсе, — вступилась я за соплеменников Дамиана и Альвара.

— Это тебе они не страшные, потому что тебе с ними подружиться удалось. А если я с ними встречусь, еще не известно, чем дело обернется, — возразил Степка.

Тут воздух огласил леденящий душу вопль, многократно усиленный громкоговорителем:

— Пасть порву! Моргалы выколю! Ноги пообрываю! И эту, как ее, лапшу на уши намотаю!

Я чуть шоколадкой не подавилась.

— Это она уже от себя добавляет, — как ни в чем не бывало заметил Степан, видимо, привыкший к подобной «воздушной тревоге», — Я с первого дня знакомства понял, что Агата — творческая личность.

Я вспомнила импровизированный рэп, которым ответила нянюшка на приветствие «великого и ужасного Шедия», и не стала спорить.

В ту ночь я как никогда сладко выспалась на мягком диванчике от ИКЕИ, а Ив почти до утра играл в «тетрис».

Позавтракав бутербродами с сервелатом и шоколадными сырками (несколько штук я, по традиции, утащила с собой) и распрощавшись с Агатой, Степаном и его гаремом, мы выехали в замок очередного королевского родственничка — герцога Севрута.

— Селена там часто бывала, — предупредил меня Ив, когда вдалеке показались готические вертикали замка.

— И?..

— Графиня хорошо платила ей за ясновидение.

— И всего-то? — обрадовалась я.

Наговорить-то можно все что угодно. Предсказание — не заклинание, которое требует немедленного результата.

— Боюсь, ты меня неправильно поняла. Селена помогала ей находить потерянные вещи, оберегала от грядущих неприятностей, предсказывала ближайшее будущее — на один-два дня вперед.

— Интересно, как ей это удавалось, — хмыкнула я. — Мелисса, Мадлен и Мари Лу хором утверждали, что предсказания — не самый сильный талант Селены.

— Уж не знаю как, но ее прогнозы всегда были верными, и она могла найти даже кольцо, закатившееся под пол.

— Тогда, может, мы объедем замок стороной, чтобы не подрывать ее авторитета?

— Не получится. Во-первых, ты на дежурстве. Во-вторых, герцогиня — не последняя .персона при дворе, и мы не можем ее игнорировать.

* * *

— В замке стали пропадать вещи. Серьга графини, кружевной воротник ее брата, деревянный половник, тканое полотенце... — вводил нас в курс дела дворецкий. — Возможно, на самом деле краж гораздо больше. Это лишь то, что мы успели заметить.

— И чем так ценны половник и полотенце? В ручку первого инкрустированы самоцветы, а второй ткан золотыми нитками? — устало поинтересовалась я.

— В том-то и дело, что ничем, — развел руками дворецкий. — Половник так грубо сработан, что удивляюсь, как на него можно было польститься. А полотенце успело износиться. Если бы не кража, его бы скоро выбросили.