Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

Около дома, где жили Стафиевские, мы выскочили из такси и вскоре сидели за мгновенно накрытым столом. Помянув ребят с «Курска», мы выпили молча. Ларион заговорил первым:

— Кроме счастливых случаев и земных покровителей есть еще, наверное, и небесный ангел-хранитель. Когда мы сильны и молоды, то не думали об этом. Поневоле поверишь в высшие силы.

Геннадий не видел в чудесном спасении Лариона ничего божественного:

— А что же делали остальные 118 ангелов-хранителей? Спали, что ли? Надо бы, чтобы наших торпедистов из Каспийска Гаджиева Магомеда и Борисова Арнольда включили в состав экипажа ПЛ. Хоть посмертно. Но в чем причина трагедии?

Я решил помирить идеализм с материализмом и предложить свою версию:

— Все крупнейшие катастрофы в нашем флоте всегда связывали с происками врагов. В гибели линкора «Императрица Мария» подозревали немцев, в гибели линкора «Новороссийск» — итальянцев. Наверное, здесь будут валить на американцев. Выгодное это дело. А у американцев может быть злого умысла и не было. Мало ли мы с ними сталкивались в море? Может быть, они успели сделать автоматическую систему противоторпедной защиты для ближней зоны ПЛ и забыли ее выключить. Попал наш «Курск» в зону ее освещенности — и сработала автоматика… А мы десять лет отдыхали.

Герман.

Фотографии, которую вы видите на обложке книги, более десяти лет. Прислал мне ее Ларион. Телеуправляемая торпеда торчит в борту подводной лодки «К–178». Стреляла дизельная подводная лодка «Б–454». В девяностые годы, когда был сделан снимок, такие фотографии никого не интересовали. Все журналисты тогда состязались в охаивании советского оружия. От журналистов до прокуроров. С привлечением бывших должностных лиц, вдруг ставших инакомыслящими. Телеуправляемую торпеду готовили к выстрелу под контролем капитана 3-го ранга Володи Пересадько. Вертикальный тракт аппаратуры самонаведения отключить забыли. А все остальное сделали правильно: выстрелили по цели, совместили пеленга на цель и на торпеду, включили систему самонаведения, торпеда стала наводиться, и вдруг все отключилось. Торпеду в точке предполагаемого всплытия не обнаружили, зато командир ПЛ-цели после всплытия в районе завопил в эфир что-то вроде: «Караул!». Хорошо, что все обошлось, на подводной лодке первоначально даже не придали значения, кто их там долбанул по корпусу. Лодку вернули в базу. Торпеду вытащили, сделав любительский снимок. Лодку — в завод, торпеду — в ремонт, Володю Пересадько предупредили о неполном служебном соответствии. Но он не огорчился: «НСС снимут, а фотография останется». И действительно, когда всё стали уничтожать и распродавать, дошла очередь и до телеуправляемых торпед. Лучшей рекламы торпеде не придумаешь. Ларион разослал фотографии на флоты и на предприятия промышленности. Легла фотография под стекло на столах торпедных начальников. Получил такую фотографию и начальник СКБ завода «Двигатель» Евгений Петрович Матросов. Не поскупился и «организовал» премию всем, имеющим отношения к событию, в размере пяти бутылок усредненного коньяка по усредненной цене. Награда нашла своих героев.

Жаль, что раньше не фотографировали такие ситуации. Случаев было достаточно. Помнится, одними из первых были Коля Афонии со Славой Запороженко, лихие оружейники, еще в начале шестидесятых годов решили «рискнуть» и не выключили вертикальный тракт у торпеды СЭТ–53. Дело было в военно-морской базе в г. Поти. Два раза стреляли торпедой, а наведения не было. Мореплаватели высказали свое «фэ» специалистам, готовившим торпеду. Обидно стало лейтенантам, и не выключили они в следующий раз вертикальный тракт в качестве акта отчаяния. Как всегда в таких случаях, других ошибок не было. Торпеда стала наводиться на винты подводной лодки-цели, но, слава Богу, удар по корме лодки был скользящим. Торпеда всплыла. Всплыла и лодка с перепуганным экипажем. Такие стрельбы были тогда в редкость: торпеда только что была принята на вооружение. Заявился к Коле особист. Коля перепугался, стал вещать ему насчет сильного сигнала, перегорания плавкой вставки и других штучек на уровне бытовой электротехники. Прошло. Мореплаватели больше не жаловались.

Всякий неудачник ищет утешения прежде всего в качестве торпед. Во время войны командир подводной лодки К–51 капитан 2-го ранга Дроздов провел несколько атак с выпуском одиннадцати торпед. Благодарные цели благополучно ушли за горизонт. Потопив один транспорт артогнем, лодка поплелась в базу, проклиная торпедное оружие. Однако причина была в подготовке личного состава, допускавшего ошибки в приготовлении торпед. В войну все случаи, когда торпеда должна быть выстрелена по врагу, но этого не происходило по вине личного состава корабля, завершались, как минимум в трибунале. Георгий Николаевич Беломоев, отважный катерник, рассказывал, как и кто встречал торпедные катера, упустившие врага из-за отказа оружия в бою. Нужно не помалкивать, а напоминать об этих случаях. А фотографии, типа этой, держать на видном месте, под стеклом. Итак, мы подошли к рекламной паузе.

Когда уже завершалась работа над первой серией рассказов под общим названием «ТАКОВА ТОРПЕДНАЯ ЖИЗНЬ», Ларион как мой самый активный помощник, прочитав все рассказы, заметил ненароком:

— Чего-то в этой книге не хватает. Сейчас везде, куда ни глянь, есть реклама.

— Ну, и ты предлагаешь мне ввернуть что-нибудь про зубную пасту «Аквафреш» или про женские прокладки?

— Нет, конечно, нет. Но есть идея. С началом построения на руинах развитого социализма буржуйского капитализма все побежали на заморские базары, прихватив с собой часть этих самых руин. Из страны потащили все, что плохо лежит и можно продать, в том числе и корабли и оружие. По статьям металлолома. И торпеды тоже продали по дешевке. Потом стали думать, как же жить дальше. Не дураки же мы в конце концов — сидеть по лавкам «Вторсырья». Можем наделать и крутых товаров. Уж по части оружия — всенепременно всех обойдем. Тем более, что от старого доброго времени остались не только груды металла, но и нереализованные идеи в головах.

— Ты мне опять про какую-нибудь модернизацию торпед для продажи?

— Так точно. Помнится, когда ты был моим большим московским начальником, то «лег» поперек, чтобы не проводить модернизацию противолодочной телеуправляемой торпеды ТЭСТ–71М в универсальную. Неэффективна, мол, супротив современных американских атомоходов, а воевать с транспортами — удел корсаров глубин прошлых войн. Как сейчас помню.

— Хорошо, что помнишь. Ну и что?

— Так вот сейчас я тебя благодарю. Скажи, сколько у тебя этих самых авторских свидетельств?

— Кажется, пять-шесть, а что?

— И сколько ты по ним получил?

— Не помню. Копейки. Раньше больше тридцати-сорока рублей не давали. Так и за эти деньги мы по числу изобретений догнали Америку.

— А у меня одно, но я получил по нему много больше.