Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции - Владимир Малышев

Очарована русскими

В 1917 году Шанель появилась на премьере в «Гранд-опера» с короткой стрижкой: газовая колонка взорвалась и спалила ей несколько прядей, пришлось обрезать оставшиеся волосы. Но эта прическа произвела фурор, и на следующий день многие модницы Парижа подстриглись так же коротко. Огромную роль в ее биографии и становлении как художника моды сыграли знакомства с русскими. После революции в Париж хлынул поток эмигрантов из России. Аристократы, художники, модельеры. Французские дома моды получили в свое распоряжение такие кадры, о которых не могли и мечтать: графини работали манекенщицами, княгини шли в белошвейки, а бывшие офицеры – в продавцы. Дочь художника Ге создавала для Коко эскизы платьев, а князь Кутузов был администратором Дома Шанель. Даже знаменитые платья-рубашки Шанель были созданы на основе русской крестьянской блузы. Коко была очарована русскими. «Все славяне изящны, воспитаны, естественны, и даже самые обездоленные из них незаурядны. Русские подобны природе, они никогда не бывают вульгарны», – говорила она. В юности Коко увидела «Русские сезоны» Дягилева, которые произвели на нее сильнейшее впечатление. Композитор Стравинский стал ее большим другом, а великий князь Дмитрий Романов, один из убийц Распутина, стал ее любовником. Еще в 1886 году художник Врубель нарисовал эскиз брошки – две сплетенные подковы. Это и стало позднее знаменитым логотипом фирмы Шанель уже в виде переплетенных букв С (Коко Chanel). Правда, в годы войны ее репутация была сильно подмочена связью с немцами – она жила в оккупированном Париже с полковником вермахта. После освобождения Коко выслали из Франции. Но на это она дала чисто французский ответ: «Женщина моего возраста (ей тогда было 56 лет), если ей повезло и она сумела найти любовника моложе, вряд ли станет заглядывать в его паспорт!».

Мир через обоняние

Говорят, что в эмиграции бывший доброволец лейб-гвардии Константин Веригин стал вегетарианцем. Он жил в мире запахов и пережитого в России, когда в Крыму хозяйничали красные, офицеров расстреливали прямо на улицах и повсюду валялись разлагавшиеся трупы, забыть никак не мог. В своей книге Веригин писал: «Еще раз считаю своим долгом напомнить, что вредные и дурные запахи, порождающие все развратное и злое, представляют реальную опасность». Другими словами, он постигал мир через обоняние. Может быть, именно по этой причине он и посвятил свою жизнь служению высоким ароматам парфюмерии? Он умер в 1982 году, увы, так и не посетив ни разу после бегства из Крыма Россию. Так и не вспомнив те ароматы, которыми тнаслаждался в юности. Зато теперь весь мир упивается изысканным запахом созданным им духов «Шанель № 5».

Адмирал русского флота бывший морской министр России Иван Григорович умер во французском городе Ментона 3 марта 1930 года в полной нищете. Когда он там оказался, уехав из советской России, ему, как полному кавалеру орденов Почетного легиона, полагалась специальная пенсия от французского правительства. Но он от нее отказался «по принципиальным соображениям». Жил, продавая нарисованные им самим картины. Когда о бедственном положении Григоровича узнали англичане, то предложили свою пенсию «в вознаграждение заслуг Русского флота перед британским в эпоху Великой войны». Но он и от нее отказался. Гордый русский адмирал не мог согласиться жить на подачки от чужеземных правительств.

Иван Григорович родился в Петербурге в семье морского офицера из потомственных дворян. Детские годы провел в Ревеле, где учился – удивительное совпадение! – в одном классе с еще двумя будущими морскими знаменитостями: Владимиром Бэром, будущим командиром крейсера «Варяг», и Евгением Егорьевым, будущим командиром крейсера «Аврора». В 18 лет поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге, тот самый, на котором теперь установлены мемориальные доски с перечислением имен будущих героев российского и советского флотов. Потом долго плавал на разных кораблях, участвовал во многих кампаниях, неоднократно был награжден.

Герой 1905 года

В 1896 году Григоровича отправили военно-морским атташе в Лондон, где ему пришлось также надзирать за строительством заказанных Россией броненосца «Цесаревич» и крейсера «Баян». Во главе этого «Цесаревича» он и отправился потом на войну с Японией. Она закончилась бесславно для России, однако сам Григорович и его корабль сражались героически. Во время внезапного нападения японцев на Порт-Артур «Цесаревич» был подорван на рейде, но остался на плаву и всю ночь стойко отражал атаки неприятеля, а его капитан был контужен. Затем «Цесаревичу» удалось прорваться в Циндао, а позднее этот корабль участвовал в оказании помощи населению разрушенного страшным землетрясением итальянского города Мессина. Многие историки того времени считали, что, несмотря на неудачу России в войне с Японией, сам Григорович был достоин наивысших похвал. Один из его современников писал: «Энергия и распорядительность Ивана Константиновича творят чудеса… Флот существует, и заслуга в том Григоровича бесспорна».

Клетки с белыми мышами

После войны с Японией Григоровича, уже ставшего адмиралом, назначил начальником штаба Черноморского флота и портов Черного моря. 14 мая 1906 года он был чуть не убит террористами. На параде в Севастополе они бросили в него бомбу, Григорович был контужен в голову. Затем его перевели на Балтику, в порт Либаву. Тогда там вдруг появились странные матросы, которые выходили из казармы и шли на службу с клетками с белыми мышами. Местные жители с недоумением качали головами. Но то были члены созданного Григоровичем первого в России учебного отряда подводного плавания. Мыши подводникам были нужны, чтобы определять под водой пригодность воздуха для дыхания, поскольку специальных приборов тогда еще не было. Григорович одним из первых понял важнейшую роль будущей подводной войны и развернул потом в России строительство подводных лодок.

Морской министр

Организаторские таланты и невероятная трудоспособность Григоровича были замечены наверху, он был назначен сначала заместителем морского министра, а потом и министром. Это была невероятно тяжелая и сложная в те времена должность – после войны с Японией престиж флота упал, его материальная часть оказалась в жалком состоянии и разорена, офицеры деморализованы, а матросы уже заражены революционной пропагандой. Потребовались титанические усилия, чтобы навести порядок, реорганизовать флот, приступить к строительству новых боевых кораблей, избавить министерство и штабы от бездельников и интриганов. Благодаря усилиям нового министра накануне Первой мировой войны русский флот имел уже 9 линкоров, 14 крейсеров, 71 эсминец, 23 подлодки, а в годы войны пополнился еще 9 линкорами, 29 эсминцами и 35 подлодками. Были созданы лучшие в мире эсминцы типа «Новик» и линкоры типа «Севастополь», первые в мире тральщики. В результате и через 30 лет в начале Второй мировой войны, основу советского флота составляли корабли, построенные еще Григоровичем. Гордый адмирал создал поистине непобедимый флот, и если бы не катастрофа 1917 года, то военно-морские силы России не имели бы равных в мире.

Пришлось пилить дрова

Как только к власти пришло Временное правительство, оно уволило доблестного адмирала и министра в отставку. Григорович мог сразу покинуть Россию, но, даже оскорбленный, не захотел этого сделать. Большевики потом не нашли ничего лучшего, как дать адмиралу унизительную работу в Морской исторической комиссии со скудным продовольственным пайком. Суровой зимой 1920 года опытнейшему флотоводцу, бывшему министру флота приходилось подрабатывать на жизнь в Петрограде пилкой и колкой дров. Помогали верные матросы, которые таскали своему прежнему голодающему командиру картошку и сухари, что по тем временам было вовсе не безопасно.