Земля Великого змея - Кирилл Кириллов

Восемь бригантин выстроились в линию за прикрывающей подход к стенам Теночтитлана мелью, уперев в них пустые черные глазницы заряженных орудий. На высокой корме флагманского корабля Кортес взмахнул мечом. Артиллеристы вдавили в запальные отверстия тлеющие фитили. Пушки изрыгнули столбы огня, и понеслись к древним стенам мешикской столицы литые чугунные ядра.

Грохот орудий взболтал густой полуденный зной и выплеснул его на Ромкину голову ледяным душем. Сигнал! Ура! Но… Почему так близко? И почему слышен надрывный, нарастающий визг летящих к цели ядер?

Земля дрогнула и осыпалась в Ромкину нору. Сверху, запутавшись в ткани, скатилось дергающееся тело. Совсем рядом со своим лицом Ромка увидел проколотое тяжелой серьгой ухо с оттянутой мочкой и кусок смуглой кожи с убегающей под черные волосы татуировкой. Чуть привстав в узкой яме, Ромка взмахнул локтем, метя в висок. Попал. Мешик перестал трепыхаться. Молодой человек выскользнул из-под обмякшего мешика в куцей повязке на чреслах.

Обезумевшие люди метались по двору, роняя и давя друг друга. Кричали военачальники, визжали женщины, плакали дети. Неподалеку рушился огромный требюше, медленно складываясь внутрь себя. Рядом с ним что-то чадно горело. Свежеотлитая мортира покосилась на покореженном лафете, нелепо задрав к небу куцый ствол. Верх обращенной к озеру стены напоминал краюху хлеба, от которого откусил добрый кусок кривозубый пейзанин. Повсюду поднимались столбы пыли и дождем сыпались с неба мелкие камешки.

Ай да Кортес, подумал Ромка. Вместо того чтоб подавать сигнал с берега, он подплыл и оповестил его о своем прибытии добрым залпом всех орудий. И сразу обеспечил огневое прикрытие. Маленький юркий мешик с копьем наперевес бросился к нему, скаля белоснежные зубы. Уклонившись от наконечника, Ромка выставил руку вбок. Хлипкий индеец налетел на нее, как на низкую ветку над дорогой, взбрыкнул ногами и исчез под сандалиями своих соплеменников.

Однако! Молодой человек наклонился и сдернул с раскинувшегося рядом тела цветастую накидку, набросил на плечи, чтоб не очень выделяться в беснующейся толпе. Ну, теперь пора сделать что обещал. Миновав поток бегущих в панике людей, он проскочил к обтесанной скале, в недрах которой находился пороховой погреб, и прижался к ней спиной.

На озере грохнуло. Нарастающий вой вжал голову в плечи. Верх стены брызнул каменной крошкой. Смело с башенной площадки маленькую баллисту, выбросив расчет на копья строящегося к битве отряда. Несколько ядер, перелетев через верх, разметали навесы из тростника. Одно плюхнулось в лужу соленой воды и закрутилось там, шипя и плюясь густым паром. Накинув на голову часть накидки, чтоб не признали, Ромка боком, не отрывая спины от теплого камня, двинулся к тяжелой, окованной медью двери. Около нее в нерешительности переминались с ноги на ногу два стражника.

Еще один залп!

С треском рушится кусок стены. Ядра вспахивают утоптанную землю. Картечь сметает со стены команду индейских инженеров, старающихся втащить туда легкую катапульту. Меса знает свое дело.

Еще залп!

Фонтаны каменной крошки. Крики людей. Кренится второй требюше и застревает на подломившихся опорах, угрожающе раскачиваясь над украшенными перьями головами. Одно ядро попадает в кучу смешанной с мелом извести. Та взлетает в воздух, окутывая все белесой непроглядной мутью. Пора!

Ромка бросился вперед. Мелькнула в облаке размытая тень. Ромка прыгнул и грудью, по-волчьи, опрокинул стражника на землю. Хрустнула под сильными пальцами шея. Молодой человек привстал на колено, нащупал оброненное мешиком копье. Из мглы кто-то налетел на него, царапаясь, визжа и норовя вцепиться в глаза. Ромка двинул плечом. Женщина в разодранном, окровавленном платье отлетела обратно в туман. Прячась за мутной завесой, он добежал ворот. Дернул за покрытое мелом кольцо. Даже не припертая батожком створка плавно отъехала в сторону на смазанных жиром петлях.

Ромка проскользнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Поискал ушки, в которые можно было бы продеть копье, но не нашел. Прислонил древко к стене и стал отряхивать рукава, ожидая, пока глаза привыкнут к царящему вокруг полумраку. В хранилище не было ни одной жаровни, а свет проникал сквозь узкое оконце, выбитое над самым входом.

Площадку сотряс новый залп.

Кое-какие детали огромной рукотворной пещеры ему разглядеть удалось, но ее пределы терялись во тьме. Ромке сделалось нехорошо. Он стоял у устья широкого и длинного зала, исток которого терялся где-то за плавным изгибом уходящего вниз пола. Сколь хватало глаз вдоль стен тянулись грубо сколоченные стеллажи в три полки, доверху заполненные картузами с порохом. Кучей были навалены фигурно обработанные доски, по всему видать, заготовки для будущих лафетов. Глаз различал и несколько плетеных корзин с каменными ядрами.

Господи, да если это хозяйство подорвать… Ему представились рушащиеся стены, лопающиеся, как переспелые гороховые стручки, башни, исчезающие в огненном смерче деревянные дома, сгорающие заживо люди. Стоп, оборвал он сам себя, поняв, что еще немного, и он не сможет своей рукой погрузить город в огненный хаос. А это нужно сделать. Во имя артиллеристов, голых и закопченных, обливающих смесью воды и уксуса раскалившиеся стволы. Во имя солдат, наводящих арбалеты на клубы пыли. Во имя капитанов, за время похода ставших ему как братья. Во имя Кортеса и Мирослава, заменивших ему отца. Во имя памяти отца, заживо сгоревшего в махине-башне совсем недалеко отсюда. Воспоминание о смерти отца придало молодому человеку сил и решимости.

Пещеру сотрясла еще одна канонада. Острой царапающей крошкой осыпались с потолка зернышки кальцита. Сколько их уже было, этих залпов? Десять, двадцать. Ромка потерял счет. Но запас пороха и ядер на кораблях небезграничен. Еще десять выстрелов, и кончится припас. Надо торопиться. Собрав в одно всю свою резвость, Ромка побежал в дальний конец склада. Снял с полки один из пороховых картузов. Покрутил в руках задумчиво. Отросшим ногтем проковырял в нем дырочку, подождал, пока на пол насыплется приличная горка, долженствующая обеспечить первый запальный взрыв, от которого пойдут рваться картузы, и побежал обратно. К выходу. Тонкая дорожка черного пороха из дыры зазмеилась следом.

Словно приветствуя его приближение, испанское ядро врезалось в ворота, снеся одну из створок и обдав лицо кислой вонью разогретого металла. Он замер на секунду ни жив ни мертв, гадая, не воспламенится ли порох. Слава богу, нет. Выскочил во двор. Ему предстала картина страшного разрушения. Мешиков, по крайней мере живых или способных передвигаться, видно не было. Кто смог, убежали, кто не смог, лежали густо замешанными в серо-коричневую, курящуюся вонючим дымком массу. Словно железная метла прошлась по огромному двору. Пробив бреши в стене, испанцы смогли стрелять картечью прицельно, а не навесом.

В подтверждение его слов недалеко разорвался заряд картечи. Во все стороны брызнули капли раскаленного свинца, перемешанные с кусочками стекла и камня. Обегая, а не перепрыгивая завалы, чтоб не прервать смертоносную дорожку Ромка добрался до одного из проломов и замахал руками, надеясь, что его заметят. Ядро невдалеке своротило кусок стены, обрушив на молодого человека град камней. Так дело не пойдет, смекнул он, заскочил обратно, бросил опустевший мешочек на землю и схватил горящую головню. В черных глазах его полыхнул демонический отсвет мести, которой он так жаждал.