На трудных дорогах войны. Подвиг Одессы - Константин Деревянко

– Ты понимаешь, к чему это ведет? – угрюмо спросил меня Николай Иванович. – Продолжение обороны Одессы ставится под вопрос.

В порядке подготовки к активным действиям в Южном секторе Военный совет OOP запросил боеприпасы, на что командование Черноморского флота ответило, чтобы снаряды экономили, ибо усложнилась их доставка в связи с тяжелым положением на Перекопе. На второй запрос от 30 сентября пришла радиограмма Жукову. В ней говорилось, что к нам прибудет Левченко и вручит важное решение, которое совершенно исключает наши запросы.

Когда Шишенин зачитал мне и Крылову это, Николай Иванович не сдержался:

– Это эвакуация, как последствие потери Перекопа.

После встречи Левченко в порту состоялось заседание Военного совета OOP. Кулишов не скоро вернулся с него. Возвратившись, сказал:

– Получена директива Ставки эвакуировать одесские войска в Крым на помощь 51-й армии. Но я не вижу, чтобы Военный совет торопился. На заседании много дискутировали, прерывались. Заслушали Софронова. Установили сроки эвакуации, на мой взгляд, сильно растянутые. Но отправку 157-й дивизии решено начать сегодня. Поезжайте к Шишенину и Крылову, согласуйте, затем в порт. Спланируйте – и ко мне с планом.

Генерал Шишенин ознакомил Крылова и меня, как основных исполнителей, с директивой Ставки. В ней о защитниках Одессы говорилось, что храбро и честно выполнившим свою задачу бойцам и командирам Одесского оборонительного района необходимо в кратчайший срок эвакуироваться из Одессы в Крым. Командующему 51-й армией предлагалось бросить все силы для удержания Крымского перешейка до прибытия войск из Одессы.

Мне, как участнику обороны Одессы, и сейчас приятно перечитывать высокую оценку нашего ратного труда, данную Ставкой: «Храбро и честно выполнившим задачу…» Это относилось к личному составу Приморской армии, Одесской военно-морской базы, кораблям и авиации флота. Редко давались такие лестные оценки.

Флот и пароходство проявили оперативность и начали стягивать в Одессу транспорты. Уже 1–3 октября под погрузкой будет стоять девять судов, а в последующие четыре дня прибудет еще семнадцать.

Крылов уведомил меня, что командиру 157-й дивизии отдано приказание немедленно начать отправку полков в Севастополь. Через час стрелковый и артиллерийский полки уже были в движении к порту. В 22.50 теплоход «Украина» с 633-м стрелковым полком Гамилагдишвили на борту в охранении тральщиков и трех малых охотников во главе с командиром конвоя Гнатенко вышел в Севастополь. Этим конвоем 1 октября начиналась заключительная фаза одесской эпопеи. Началась эвакуация Приморской армии.

В ночь на 2 октября в порту грузили технику 157-й дивизии на два судна, и на подходе находились еще два судна. База поджимала армию: быстрее на погрузку. В ту же ночь мы перевели ФКП базы из Аркадии к порту, в Барятинский переулок.

Приближался час нашего контрудара в Южном секторе. Раньше его целью было улучшение позиций, теперь – маскировка: оборона продолжается, никакой эвакуации. Имелось в виду внезапным ударом нанести противнику урон в живой силе, но в дальнейшем занимаемый рубеж оставить, ибо с уходом 157-й дивизии его нечем держать.

Утром 2 октября по приказу командарма 25-я дивизия, 2-я кавдивизия и 384-й стрелковый полк Аксенова нанесли по противнику удар от села Дальник в направлении Ленинталя. Стрелков поддерживали 422-й артполк Кирсанова, артдивизионы Денненбурга и Яблонского, дивизион реактивных минометов Небоженко, танковый батальон старшего лейтенанта Юдина, бронепоезд старшего лейтенанта Чечельницкого.

Танковый батальон был сформирован в Одессе и укомплектован одесскими танками. Да, был такой тип танка – трактор, покрытый броней, с пушкой и пулеметом. В разработке его проекта участвовали майор Г.И. Пенежко и наш оператор штаба базы капитан У.Г. Коган, а сделали машину на одесских заводах, в основном на заводе им. Январского восстания.

В результате удара наших войск противник был отброшен на 6 километров. Танки Юдина прорвались к Ленинталю. Потери противника оказались большими, нежели 22 сентября в Восточном секторе. А вот завоеванный рубеж через два дня наши войска оставили и по приказу командования отошли на прежние позиции.

На суше день заканчивался для нас большой удачей, а в порту уже готовились очередные конвои к выходу Опустилась темнота, и на «Грузии», «Жане Жоресе» и «Большевике» ушли в Севастополь 716-й полк Соцкова, 85-й артполк Мукинина и некоторые подразделения 157-й дивизии. Значительная часть этой дивизии уже на пути к Перекопу, а два полка пока еще не выведены из боя.

Отправив конвои, я прошел на ФКП. Теперь он рядом с портом. Из управления порта через пролом в ограде, сделанный вражеским снарядом, по тропинке поднялся в гору и через 3 минуты уже находился в подземелье. Этот ФКП оказался удобным. Не скажу, что он отвечал требованиям войны, – тонковато перекрытие от бомб. Зато какое удобство: выйдешь из подземелья – и гавани порта как на ладони, видны все корабли и что на них делается.

Поздно вечером я зашел в штабы OOP и армии для определения очередности отправки частей. Оператор штаба OOP флотский полковник А.М. Аганичев, исполнявший обязанности заместителя начальника штаба OOP вместо погибшего Иванова, рассказал мне, что накануне Военный совет прошел в дебатах: как эвакуироваться? Штабу OOP не давалось заданий на разработку плана эвакуации, его предложения не заслушивались.

Прискорбно было слушать такое. Уставы, войсковая и флотская практика требовали оперативные решения предварять творческой работой штаба по выработке решения. Согласно уставу, директиву Ставки надо было передать штабу OOP, чтобы он с командованием армии и базы подготовил предложения Военному совету. После их обсуждения должно было состояться принятие решения командующим OOP. Чуть позже, когда жизнь научит, оно так и будет делаться. Но вчера было принято волевое решение. Заслушали только командарма Софронова, хотя эвакуация войск морем – это больше флотское дело.

Н.И. Крылов вспоминает: «Немедленно по прибытии Левченко собрался Военсовет OOP. Присутствовали Шишенин и Софронов, и был приглашен Кулишов. Заседание Военсовета, прерванное, чтобы проанализировать создавшуюся обстановку, возобновилось через несколько часов. План, который наметили 1 октября, не мог быть подкреплен точными расчетами. На последнем этапе – с 16 по 20 октября – оставалось самое сложное: вывод из боя и отправка на Большую землю основных сил армии и частей прикрытия»[37].

С самого начала было очевидным, что принято не лучшее решение. Оно не учитывало опыта эвакуации войск из Таллина 28 августа.

Кулишов, вернувшись с Военного совета, высказал недоумение, что с ним не обсуждались возможности базы. Заслушали только командарма, который обосновал трудности одновременного отрыва войск от противника. Потому и появилась идея поэшелонной эвакуации главных сил, которую в спешке и одобрили на Военном совете 1 октября.