Синдикат "Громовержец" - Михаил Тырин

— Машка, мы попались! — закричал Кирилл, отходя с Хрящем все глубже в подвал. — Дуй сюда, ломай потолок, мы сами не выйдем…

— Продержитесь хоть немного, — раздался умоляющий голос Машки.

Снова где-то ухнуло и затряслись стены. Поршень растерянно водил глазами по сторонам. Он не понимал, что происходит — то ли артобстрел, то ли землетрясение.

Бионетики, выставив перед собой оружие, неторопливо продвигались в глубь подземелья. Торопиться им было совершенно незачем — чужаки оказались отрезанными от единственного выхода. У двери встал Поршень с перфотроном и зорко глядел по сторонам, как бы кто-то не попытался прорваться.

Пока Кириллу и Хрящу удавалось прятаться в лабиринте секций и грудах самого разного хлама, который остался здесь со времен строительства. Но андроиды шли и шли, они были неумолимы.

— Ребята, идите к капсуле, — передала Машка. — Она активна, база только что перехватила радиоконтроль. Спрячьтесь в капсуле…

— От-тана! — воскликнул Хрящ. — Смотри!

Обоим стало ясно, отчего в здании трясутся стены. Капсула болталась под потолком и билась о него своей железной крышей, как рыба о лед. Она рвалась на свободу: орбитальная база дала команду на подъем, но не учла, что аппарат находится в закрытом помещении. Стоял грохот, сыпались камни, но пробить железобетонное перекрытие было не так просто.

— Держись за мной, — сказал Хрящ и в качестве объяснения похлопал ладонью по сочленениям своих доспехов. — Будем прорываться.

— Не вздумай стрелять! — крикнул Кирилл. — Они ответят — мало не покажется.

Очередной удар капсулы заставил бетонную плиту треснуть, и в подвал просочился свет с улицы. Но арматура не давала плите развалиться на куски и открыть нормальный проход. Удары продолжались.

— Мальчики, что у вас? — позвала Мацгка, но ей никто не ответил.

Оставалось пробежать не больше пятнадцати метров по прямой. Кирилл рванул первым, Хрящ прикрывал его сзади от неожиданностей. Кирилл бежал и до него доходило, что заскочить в капсулу, которая бьется о потолок, будет очень непросто. Почти невозможно.

— Осторожно! — крикнул вдруг Хрящ. Но он опоздал: Кирилл не заметил большого мотка провода на полу и зацепился ногой. Он упал, больно рассадив оба локтя, а ботинок, как назло, запутался в проводе.

— Ну вставай! — крикнул Хрящ.

Из прохода показалась грозная фигура бойца-бионетика. Он шел не торопясь, словно насмехался. Кирилл лихорадочно выдергивал ногу из путаницы проводов, но лишь еще больше запутывался. Андроид неумолимо приближался, уже было видно его бесстрастное, словно деревянное, лицо.

— Кира, рви! — орал Хрящ, прыгая вокруг. Ему было страшно, но он никак не мог бросить товарища. Впрочем, и помочь Кириллу было нечем.

Андроид уже был в трех шагах, в двух… И вдруг на лицо Кириллу что-то брызнуло. Он зажмурил глаза, а когда открыл — перед ним стояли… только ноги. Но и они тут же упали. Бионетик превратился в пузырящуюся лужу слизи, из которой торчали провода и кусочки электронных блоков. Рядом валялся мокрый автомат.

— Хрящ, ты рехнулся! — заорал Кирилл. — Они нас сейчас тоже размажут!

Кирилл вскочил, снова упал, но вырвался-таки из плена спутанных проводов. Он тут же откатился в сторону, под какую-то старую конструкцию из досок и металлических уголков. Хряща он потерял из виду, но зато убедился, что капсула опустилась и теперь качается совсем невысоко над полом, вся окутанная бетонной пылью.

Кирилл кинулся к ней, не жалея мышц и связок.

— Хрящ, ты где?! — крикнул он, но ничего не услышал в ответ. — Алле, Хрящ!

Он хлопнул по уху, где висела рация на ободке-пружинке, но рации не было. Она потерялась, пока он катался по полу и боролся с проволокой.

— Хрящ! Бегом, ко мне! — капсула снова пошла вверх, но Кирилл успел зацепиться за край Люка и перекатиться внутрь. По верху капсулы застучали сыплющиеся куски плиты, которая наконец-то развалилась. Брызнул дневной свет, и Кирилл, перед тем как захлопнулись створки люка, успел разглядеть внутри съежившуюся фигуру, вьетнамские джинсы и стоптанные кроссовки.

— Ну, слава тебе, господи, — выдохнул он, оседая на пол. — Хрящ, свяжись с Машкой, я рацию потерял.

Хрящ почему-то не отвечал.

— Хрящ, да что с тобой? Живой хоть? — Кирилл нащупал в кармане спички, зажег одну.

Из темноты блеснули хорошо знакомые ему лошадиные зубы.

— Не понял… — растерянно пробормотал Кирилл. — Дрын? Ты, что ли?

— Я, — сдавленным дрожащим голосом ответил Дрын.

* * *

Поршень пытался понять, что произошло. Он стоял в затянутом пылью подвале, холодный сумрак рассекали лучи вечернего солнца, проникающие через пробитый потолок. Было почти тихо, хотя только что воздух содрогался от грохота и воплей.

Жалобно завыла измученная корова в одной из секций. Ей, наверно, тоже было ведомо чувство страха.

Поршень осторожно пошел вперед, в недоумении озираясь.

Что за ерунда? Что им опять понадобилось, этим неугомонным гимназистам? Когда их ждать в следующий раз?

В облаке пыли обозначилась угловатая фигура близнеца. Он подошел к Поршню и остановился рядом, готовый к другим приказам.

— Понял, чего делается? — пробормотал Поршень.

Боец безмолвствовал.

Поршень медленно пошел дальше. База рассекречена, и теперь необходимо было срочно менять место. Впрочем, никакой проблемы в этом Поршень не видел. Ему было наплевать на то, где несчастному Пакле придется коротать дни. Тем более что тому, кажется, очень понравилось колоться опиумом.

Он остановился прямо под проломанным потолком. И понял: Кира украл у него ящик с замороженным покойником. Уму непостижимо… Ну, допустим, дело не в покойнике, а в том, что эта штука могла летать. Стоило ему из-за этого рисковать, лезть прямо в лапы близнецов, если у него и так была другая летающая машина? Значит, имелся какой-то далеко идущий замысел…

Поршень почувствовал, что вокруг него прямо-таки сгущаются странные события, от которых не стоит ждать ничего хорошего. Давно пора было принимать решительные меры. Кира стал слишком опасен.

И тут его взгляд наткнулся на пузырящуюся лужу и две оторванных ноги. Сердце Поршня словно покрылось ледяной коркой. Он долго смотрел на останки бойца и с каждой минутой все яснее понимал: у него отняли одного из верных слуг. Его лишили половины той несокрушимой и грозной силы, которой он до последней минуты обладал.

Это было куда хуже и серьезней рассекреченной базы. Это был проигрыш, почти провал. Остался всего один боец. Не станет этой последней боевой единицы — не останется вообще ничего!

Поршня затрясло от обиды и ярости. Он знал, чувствовал, что когда-нибудь лишится поддержки безмолвных близнецов. Но не предполагал, что это может произойти так скоро и так глупо.