Двойные игры адвоката - Наталья Борохова

– Значит, если бы мой план удался, ты разделил бы со мной его приятные последствия. Но коль скоро все провалилось, ты предпочел нырнуть в кусты. Выкручивайся как можешь?! Ну и кто ты после этого?!

В ее голосе звучали истерические нотки. Аркадий с неприязнью подумал, что был глух и слеп, позволив себе с ней связаться. Хорошая бы у них получилась совместная жизнь, ничего не скажешь! И это она называет «приятные последствия»?

– Слушай, я охотно поболтал бы с тобой еще пару часов, но больше не могу. – Он решил прекратить бессмысленный разговор. – Скоро она проснется. Я не хочу начинать разговор с ненужных объяснений.

– Ах, вот как ты заговорил?! – напустилась на него Светлана. – Если твоя жена не дура, ты можешь сколько угодно прикидываться невинной овечкой, но ей-то будет ясно, что я никогда не заварила бы эту кашу без твоего одобрения! Ты все знал, но предпочитал делать вид, что ни о чем не догадываешься. Как думаешь, неужели я могла отвести тебя в ЗАГС против воли? А? Ты как думаешь? Так что мы в одной лодке, дружок! Советую не дергаться. Если мы и перевернемся, я не пойду ко дну. Я все равно выплыву. Ты меня знаешь. Но если мне придется тонуть, догадайся, кого я потащу за собой…

В трубке послышался звонок. Судя по всему, звонили в дверь.

– Кого там еще черт несет? – изумилась Светка. – Слушай, я открою. Но потом тебе перезвоню. Слышишь? Только возьми трубку! Иначе… я сама к вам приеду!

Аркадий с облегчением услышал в трубке гудок. Кто бы там ни пришел к Светке в этот предутренний час, пришел он вовремя. Что бы она ему там ни говорила, он не станет ее переубеждать. Во всяком случае, сейчас. Ему нужно переговорить с женой.

Аркадий отправился в гостиную, но обнаружил, что Катя исчезла. Подушки были смяты, а ее и след простыл. Он обыскал весь дом, не понимая, куда она могла деться. Ему казалась абсурдной мысль, что она сбежала. Куда? В ночь? Потом он заметил, что в прихожей нет ее туфель. Значит, Катя все-таки вышла. Но куда она могла направиться? Серебровский не допускал мысли, что его жена обратилась в полицию. Он целую вечность ломал голову, куда она могла отправиться. Был неподходящий час для того, чтобы звонить ее родителям или сестре. Чего доброго, они подумают, что что-то стряслось, и поднимут панику. Он подождал часа два, пока небо за окном не стало бледно-розовым. Осенило его потом. Кто мог прийти к Светлане в столь неурочный час? Кто мог помешать ей перезвонить ему, как она обещала? Конечно, Катя!

Поняв это, он почувствовал, что по спине пробежал холодок. Его жена уже более трех часов находилась в доме у Светланы! Она стремилась туда в поисках убежища от вероломного мужа, не подозревая, что идет в логово врага! Что предприняла его бывшая любовница? Предположения, одно страшнее другого, роились в голове. Светка могла, используя дар убеждения, оговорить его. Могла обратиться вместе с ней в полицию… Хотя это вряд ли. Могла расправиться с Катей!..

Когда он взлетал вверх по знакомой лестнице, сердце колотилось у него в горле. Катю он нашел без сознания…

– Аркадий Александрович? – Его вывел из забытья чей-то голос. Кто-то тряс его за плечо. – С вами все нормально?

Аркадий поднял глаза. Рядом с ним стоял главный врач больницы, куда в срочном порядке госпитализировали Катю. Мужчина в белом халате смотрел на Серебровского так участливо, что у того сжалось сердце от дурных предчувствий. Во рту пересохло, и вопрос дался ему нелегко.

– Катя? Она что, умерла?

– Бог с вами! Ваша жена жива, и ее жизни ничто не угрожает! Но она очень слаба. И, честно говоря, я бы рекомендовал вам повременить с визитом.

Серебровский сам был настолько слаб, что едва нашел в себе силы ответить.

– Разумеется. Конечно. Как скажете.

У него не было охоты настаивать. Что он скажет Кате? Начнет исповедь, которую и здоровому человеку выслушать нелегко? Нет уж. Пусть придет в себя, оправится от болезни и потрясений, потом они поговорят.

Серебровский почувствовал непреодолимое желание уехать куда-нибудь далеко, где его никто не знает, и остаться там навсегда. Он не желал видеть Светку, слышать ее голос. Честно говоря, если бы ему сейчас сообщили, что его бывшую любовницу скрутил сердечный приступ и она скоропостижно скончалась, он испытал бы грандиозное облегчение. Но Аркадия страшил и разговор с Катей. Как она воспримет его признание? Что она будет делать? Обратится с заявлением в органы?

Серебровский осознал, что это может случиться совсем скоро. Придя в себя, Катя обязательно что-то предпримет. Пока он и Светка на свободе, она не сможет чувствовать себя в безопасности. Конечно, она будет защищаться. Так, в конце концов, поступил бы любой разумный человек. Значит, ему нужно быть готовым к тому, что за ним придут. Что тогда с ним будет? Его возьмут под арест? Значит, нужно искать адвоката. Или, может, пока суть да дело, сбежать? У него есть кое-какие сбережения, на первое время хватит.

Подумав о побеге, Аркадий почувствовал вдруг чудовищную апатию. В самом деле, куда ему бежать? Кому он где нужен? И есть ли в этом побеге смысл? Не собирается же он, в самом деле, поселиться в Лондоне. Он даже языка английского не знает. Так, десяток простейших фраз – традиционный набор туриста. Это здесь он хоть что-то значит. У него есть знакомства и связи. Однако Серебровский был реалистом. Он понимал, что в случае, если он станет обвиняемым по уголовному делу, все его высокопоставленные друзья, знакомством с которыми он всегда гордился, вычеркнут его имя из памяти. Кому интересен уголовник, который вместе со своей подружкой хотел укокошить собственную жену? Серебровский ничуть не обиделся бы на них. В подобном случае он и сам поступил бы так же. Значит, выхода у него нет. И остается лишь сидеть и ждать, что будет.

Серебровский опять плыл по течению. Впереди была неизвестность…

Погожим сентябрьским днем Катя сидела в кабинете адвоката Дубровской. За окном шелестели золотистой листвой тополя, а в открытое окно вливался чистый и пронзительный аромат осени. На столе стояли чашки с чаем, к которым на протяжении часа никто так и не притронулся. Женщины вели неспешный разговор. Точнее, Серебровская рассказывала, а адвокат слушала, изредка вставляя короткие вопросы и комментарии.

– Поверить не могу! – призналась Дубровская. – Неужели вы решили все оставить как есть?

– А вы предлагаете мне месть? – краешками губ улыбнулась Катя. Сейчас она выглядела гораздо лучше, хотя перенесенные страдания наложили на нее свой отпечаток. В уголках глаз появилась тоненькая сеточка морщин, да, пожалуй, во взгляде затаилась печаль и усталость.

– При чем тут месть? – изумилась Дубровская. – Есть справедливость, и она требует, чтобы виновные были привлечены к ответу. Это тяжкие статьи, Катя! Это серьезные преступления!

– Что справедливо, а что несправедливо, буду решать я. Неужели какой-то следователь или судья разберется, как поступить с этими людьми, лучше, чем я? В конце концов, это моя подруга и мой муж. Кому, как не мне, решать, что с ними делать?