Полуночная роза - Люсинда Райли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь захлопнулась – Анахита ушла.
21 августа
Вот мы и вернулись в Астбери. Дом преобразился до неузнаваемости. Пока нас не было, здесь кипела работа, и теперь, идя по коридору, входя в гостиную или столовую, я чувствую себя как в модном отеле. К этому надо привыкнуть, но следует отдать должное блестящим организаторским способностям В. В Нью-Йорке мне понравилось, родные и друзья Вайолет приняли меня с распростертыми объятиями. Я больше не удивляюсь бьющей через край энергии жены – это у нее от Нью-Йорка. Город живет в бешеном ритме двадцать четыре часа в сутки, Лондон по сравнению с ним медлительный и скучный.
Европа, как всегда, достойна восхищения. Вайолет каждый день устраивала обеды и вечеринки. Она – чудо, все ее обожают. Когда мы были в Италии, ее знаменитым гостеприимством воспользовался даже принц Генри, юный сын короля Георга.
К счастью, она нравится мне с каждым днем все больше и больше. Ее стремление узнавать что-то новое и жажда жизни просто удивительны, хотя порой я чувствую себя рядом с ней древним стариком. Иногда просто не верится, что мы ровесники. Вайолет напоминает мне чересчур энергичного ребенка, которого нужно учить и оберегать, и я делаю это с радостью. У нее не бывает плохого настроения. Сталкиваясь с любой трудностью, она считает делом чести ее преодолеть. Многие опасения, которые я испытывал перед свадьбой, исчезли без следа. И, слава богу, призраки прошлого начинают меня покидать…
Дональд сидел за столом в библиотеке, разбирая огромную кипу почты, собравшуюся за четыре месяца. Письма, касающиеся денежных вопросов, он откладывал в отдельную стопку для Вайолет, которая передавала их отцу. В комнате стояла невыносимая духота – у него впервые появилось искушение открыть окно, чтобы впустить немного воздуха. Вайолет испытывала новую систему отопления, и по всему дому пахло свежей краской. Туфли Дональда утопали в мягком ковре с длинным ворсом, соперничающим с травой на газоне, а кофе он пил из чашки лиможского фарфора. Все в доме было устроено для удобства его обитателей – новые мягкие матрасы на всех кроватях, белоснежные ванны с блестящими позолоченными кранами, из которых в любое время суток текла горячая вода.
Вновь сосредоточив внимание на почте, Дональд узнал на очередном конверте почерк Селины и открыл письмо.
Питт-стрит, 21,
Кенсингтон, Лондон
15 августа 1920
Дорогой Дональд!
Надеюсь, это письмо найдет тебя по возвращении из путешествия в добром здравии. Спасибо за открытки из чудесных мест, в которых тебе посчастливилось побывать. Постарайся найти время навестить нас в новом доме в Кенсингтоне. Конечно, ему далеко до обновленного Астбери-холла, но я хотела бы увидеть тебя как можно скорее. Дело в том, что не так давно ко мне приходила одна наша старая знакомая. Пожалуйста, позвони мне и постарайся приехать, как только сможешь. Вероятно, у тебя найдутся и другие дела в Лондоне.
Дональд несколько раз перечитал письмо, боясь поверить, откинулся на спинку кресла и потянулся к недавно установленному телефону.
Через два дня он поехал в Лондон – прямо к новому дому Селины в Кенсингтоне.
– Она приходила на Белгрейв-сквер? Ты ее видела? Как она? Где пропадала все это время? Я…
– Успокойся, Дональд, я все тебе расскажу, только давай пройдем в гостиную, там можно спокойно поговорить.
– Прости, Селина, я двое суток глаз не смыкал.
– Понимаю. Скоро полдень, полагаю, мы можем позволить себе по стаканчику джина?
– А он понадобится?
– Мне – так точно.
Селина вздохнула и попросила дворецкого принести в гостиную напитки. Плотно прикрыв за собой дверь, она посмотрела брату в глаза.
– Во-первых, ты прекрасно выглядишь. Понравилось путешествовать?
Только тут Дональд заметил ее округлившийся животик.
– О боже, Селина, ты беременна! Как чудесно! – Он подошел к сестре и обнял ее. – Поздравляю! Когда ожидаете пополнение?
– Через два месяца, и, если честно, хотелось бы поскорее. Я еле пережила это лето. Генри запретил нам ехать во Францию – боится, что поездка повредит малышу.
– Ты просто сияешь, Селина!
– Да, я невероятно счастлива. Мы с Генри очень хотим второго ребенка.
– И у вас прекрасный дом.
– Мы выбрали его, чтобы дети могли играть в саду, когда мы живем в Лондоне, – пояснила она. – Я лишь недавно поняла, как нам с тобой повезло вырасти в Астбери с его парком и пустошью.
Вошел дворецкий с подносом, налил им джин, и Дональд сделал большой глоток. Вновь оставшись наедине с сестрой, он не выдержал.
– Скажи, Селина, что с Анни?
– Ну, единственная радость – она жива. Но выглядит ужасно. Худая, как щепка. Очень долго лежала в больнице.
– Господи! – Дональд оцепенел от ужаса. – А сейчас ей лучше?
– Дело в том, что я не успела ее толком расспросить. Анни увидела фотографии в «Татлере», который лежал открытым на журнальном столике, вскочила и убежала.
Селина закусила губу. Дональд подпер голову руками.
– Боже, какой кошмар! А она объяснила, почему не писала?
– По ее словам, она писала тебе, что будет отсутствовать дольше, чем планировала, – в глазах Селины показались слезы, – и просила тебя дождаться. Я сказала, что ты не получал такого письма, потому что обязательно рассказал бы мне. Или получал?
– Разумеется, нет, – покачал головой Дональд. – Конечно, я рассказал бы тебе. И дождался бы. Ты знаешь, где она сейчас?
– Она написала адрес – до того, как увидела журнал. Я обещала передать его тебе, как только ты вернешься.
– Где она живет?
Селина подошла к письменному столу и достала из ящика клочок бумаги.
– Вот адрес. Это в Йоркшире, там живет ее школьная подруга.
– Черт, Анни знала, что я всегда ей помогу! Знала, как я ее люблю, и что если ей что-нибудь нужно…
– Все эти три месяца я изо дня в день задаю себе те же самые вопросы, – заломила руки Селина. – Очевидно, у нее были свои причины.
– Я должен увидеть ее как можно скорее. Ты мне поможешь?
– Конечно, только я не уверена, что ты найдешь ее там. Она могла уехать.
– Во всяком случае, мне скажут, куда она уехала. Господи, Селина, почему я не получал ее писем?
– Я тоже об этом думала, – сказала Селина, – и боюсь, что тут есть доля моей вины.
– Как это? – удивился Дональд.
– Дело в том, что незадолго до скандала с моим замужеством я ненароком упомянула при маме, что после окончания войны ты встретил Анни во Франции. И что она приходила к нам в гости на Белгрейв, – с несчастным видом произнесла Селина.
